Руки, кроме твоих, part 2

Рыжий, спасибо/lv

К сожалению, давно не заглядывала сюда.. Выше уже много сказали насчет местного тролля, так что свое мнение скромно умолчу, зачем зверушке жировать?

Э как я удачно вернулся, аж на 2 бооольшущих куска вкусненького продолжения эпопеи.
Рыжий мегаспасибище.
А некоторых поборников правильности правописания в великом и могучем с технарским оброзованием, так и захотелось обстрипать в раене пятой точки и тетивой от моего ОАБ отходить.:th_angry1:

Ооо... супер. Помираю - жду продолжения.
Рыжий - подсадил на повесть, как наркоманку...
... за что и говорю огромное спасибо =)

Ньярли морокский торговец опиумом для народа.

Опиум - людям, а себе траву))
Так хочется продолжения... :T_T:

Угу, мне тоже, но пишется с трудом. С финалами оно так всегда =))
НЕТ, это будет не последняя часть.

Просто превосходно. Иначе не сказать. Теперь я тоже ваш фанат))

Рыжий, давай, мы верим в тебя!;)

Негодяй, я уж подумал что продолжение вышло.

атата!!!
просто не хочу чтобы забывали старые хорошие темы;)

К таким не заростёт народная тропа!!! *_*

Благодарная публика рукоплещет и конечно же требует у автора и его музы продолжения. :)

С уважением Лонэ Ли.

Чем дальше, тем тяжелее пишется. =/

Сограт, сентябрь.
- Что-то мне... плохо, - кисло заметила Хьордис, глядя на подбирающуюся к лагерю "табуретку". Из всего многообразия местной нечисти эти, по ее мнению, отличились особо. Человеческое тело с неестественно вывернутыми конечностями и слепым, искаженным лицом, глядящим в небо - бывали монстры и поуродливее, но тошнило только от этих.
- Смотри мне, только попробуй заболеть, - Кшистоф, засучив рукава епископской сутаны, колдовал над котелком, - не то, чтобы я особенно беспокоился о твоем здоровье, но твоя болезнь нам финансово невыгодна.
Архимагесса и паладин только переглянулись.
- Высокие...
- Высокие отношения, - хмыкнул лорд Натаниэль, - хотя тебя же я как-то терплю.
- Что значит, "терплю"?
- София, пожалуйста...
- Нет, ты поясни!
- А может, эту хрень, наконец, кто-нибудь убьет?! - не выдержала сталкер.

Пронтера, май.
Посвящение Кшистофа в епископский сан проходило торжественно, хоть оба напарника и сопротивлялись этому, сколько могли. Однако друзья Дамьена не позволили им на этот раз прятаться в темному углу: "Это ж один раз в жизни бывает!" - глубокомысленно сообщила Лима.
И день тогда был солнечный: в первый раз на памяти Хьордис погода соответствовала настроению. Сталкер уже куталась в свои волчьи меха, страдая по невозможности привычно встать рядом с напарником, что причиняло какое-то почти физическое неудобство. Ей даже не дали встать в первом ряду, тонко намекнув, что представителям ее профессии лучше особенно не светить своими персонами в храме. Хорошо было убийцам, они для себя эту проблему решили давно и теперь развлекались вовсю, в ожидании начала церемонии бродя по залу невидимыми, оттого гостей то и дело заставляли нервничать смешки и шутливые реплики, доносящиеся из пустоты.
А потом вдруг стало спокойно. Свет лился в зал сквозь высокие окна - одинокие пылинки в нем словно сияли сами по себе. Был полдень, хрустальные голоса поющих послушниц казались доносящимися если не с небес, то, по крайней мере, из этого солнечного марева. И все ощущалось почти так же правильно, как в тот момент, когда Хьордис пила одну на двоих чашу вина с главой Гильдии Разбойников, принимая от него отороченную волчьим мехом куртку.
Она не видела Кшистофа уже несколько дней: соблюдая положенные ритуалы он постился и проводил время в одиночестве и молитвах. Хьордис, впрочем, и без него нашла, чем заняться, успела навестить всех, кого хотела, выпить с Рене и ее танцовщицей, которую уже и маленькой-то назвать было сложно - хотя эта ослепительная красавица и пряталась по привычке за спину убийцы, теперь гордо носящей пояс с черепом. В общем нет, сталкер не тосковала.
Было просто не по себе, будто вышел из дома без ножа и лука.
Кстати да, изменив любимым даггерам, Хьордис не расставалась с арбалетом, меняя его исключительно на крепкий и тяжелый орочий лук, доставшийся в наследство от дяди. иногда ей казалось, что она даже понимает охотников и их тягу к смертельной точности: в шипении летящей к цели стрелы было что-то, от чего замирало сердце почти как прикосновений ее священника.
Или вот, как сейчас, если смотреть, как в сиянии совершается обряд.
- ... и мне по-прежнему жаль, брат, что вы не выбрали путь экзорциста. Что же, вероятно, Господь таким образом наставляет вас в смирении, коего вам по-прежнему не хватает, - едва заметно улыбаясь, говорил кардинал.
Коленопреклоненный Кшистоф лишь опустил ресницы.

- Сначала, - сказал он потом напарнице, - мне было стыдно. Я все время думал о тебе, а не о Боге. Но раз Бог - это любовь, то мне нечего стыдиться.

Они все так же не расставались. Доходило до смешного: до привычки держаться за руки даже в походе. Впрочем, оба знали, что у каждого основательную часть души съела мысль о возмездии и глухая ненависть - но может быть именно поэтому они и "приросли" друг к другу, по отдельности просто не ощущая себя целыми.
Кшистоф больше не кашлял. И, кажется, сам до сих пор не верил своему счастью, иногда по привычке пытаясь отказаться от участия в каком-нибудь походе, потому что "там воздух плохой". Хьордис избавилась от всех своих шрамов - впрочем, в недолгий срок обзавелась впечатляющей коллекцией новых, заодно обнаружив у себя дядину привычку жмуриться и хихикать в воротник. Епископ поначалу ворчал: "У меня такое ощущение, что я с Дамьеном сплю, это нездорово!"
Их даже спутники по походам воспринимали, как одного человека. Они восторженно внимали феерическим скандалам, которые напарники ухитрялись закатывать друг другу, посмеивались над дежурной руганью, порой даже подливали масла в огонь, но всегда понимали, что если один из этих двоих говорит "я решил", то в девяти случаях из десяти это означает "мы решили".
И они ждали, затаившись, словно змеи перед броском, набираясь сил и опыта. Порой один из них терял терпение, но всегда был второй, чтобы одернуть и удержать от опрометчивых поступков. И когда Кшистоф говорил "Я больше не могу ждать, идем", Хьордис часами уговаривала его повременить. Бывало, что срывалась она, и тогда епископ буквально держал ее за руки.
Убить? Убить врага они могли и сейчас. Но Кафра не дала бы ему умереть окончательно, а если и так - безумец Эмер все же не был трусом, и убивал не только беззащитных. Он попал бы в Вальхаллу - при одной мысли об этом напарники одинаково белели.
Рядом с их родителями? Рядом с Альбертом и Дамьеном?
Никогда.

Пронтера, сентябрь.
- Мы замышляем великое зло, - устало сказала Хьордис, наблюдая за глашатаем, который выкрикивал призыв в команду Эмера. Кшистоф поймал на ладонь упавший с сентябрьской липы лист и медленно сжал его в кулаке.
Епископ смотрел на свою женщину и взгляд его был до ужаса, до одури спокоен.
- Нет. Просто Господь воздает ему по делам его. Нашими руками.
- И мы же будем за это наказаны.
- А это уже как водится. В этом мире, душа моя, только кроткие блаженны.

Потом оказалось, что так же тихо и так же терпеливо ждали не только они. И это была даже не Рене, давно возблагодарившая Кафру за возможность снова и снова убивать Эмера на пронтерской арене - даже ее, убийцы, не хватало на такие планы, которые строили напарники.
Зато вполне хватало злонамеренности и воображения у архимагессы Софии Геффенской. Лорд Натаниэль, ее супруг и паладин, не одобрял даже мысли об этом... ровно до тех пор, пока не стал свидетелем очередной выходки Эмера и его отряда.
Тогда они, собственно, и встретились все вчетвером.

Проклятый монастырь, июль.
- Господи, что это?..
- Смотри! В глаза смотри! Не спать, кому говорю! - колдунья железными пальцами держала танцовщицу за подбородок, не позволяя той опускать голову. Священницу сняли с поддерживающих ее веревок и уже уложили на длинный стол, ветхий, но вполне выдерживающий вес человеческого тела.
- Сюда вторую, - махнул рукой Кшистоф, и Хьордис перерезала веревки, на которых висела окровавленная танцовщица - та рухнула на руки высокому паладину в черненых доспехах.
...Поход в Проклятый монастырь оказался успешным, но после того, как команда отправилась в Пронтеру, епископ и сталкер решили остаться и поохотиться вдвоем, в конце концов, попытка - не пытка. И выходило даже вполне успешно, так что и проведенным здесь вдвоем временем оба остались вполне довольны, насколько это определение относилось к выматывающей нервы непрекращающейся бойне в коридорах.
Хотя нельзя сказать, что напарники ожидали легкой прогулки. Да и само призвание путешественника обычно порождает странное отношение к походам - если один из них вдруг оказывается легким, то потом всегда кажется, что чего-то не хватало.
Об этом сказать что-то подобное язык бы не повернулся.
Слабые стоны из закрытой комнаты первой уловила Хьордис. Истребив всю нежить в одном из северных коридоров, напарники сидели в полной тишине, и только поэтому звук вообще достиг ее ушей. Зато следом за этим послышался звонкий женский голос с металлическими нотками, таким бы приказы отдавать... и вот его уже невозможно было не расслышать.
Они влетели в комнату, чуть ли не выбив дверь, и застали весьма двусмысленную картину.
- Что вы здесь делаете? - напряженно спросила Хьордис, натягивая тетиву. Стрела замерла, отыскивая цель.
В захламленной комнате первым, что бросалось в глаза - были два истерзанных тела, привязанных к потолочным балкам, на манер жутких марионеток. Зрелище, знакомое до боли. Судя по ошметкам одежд, это были священница и танцовщица, кажется, совсем еще юные. Последняя еще даже могла открыть неестественно блестящие на изуродованном лице глаза.
Особнав, что делают с ними еще двое - сероглазый паладин и ослепительно-рыжая архимагесса - Хьордис чуть виновато опустила лук.
Колдунья, шипя сквозь зубы, продолжала попытки влить в танцовщицу белое зелье, но та не могла глотать, а лишь давилась и кашляла.
- Господи, священник! Глазам не верю, - выдохнул паладин, укладывая на стол давно потерявшую сознание девушку, которой тут же занялся так и не сказавший ни слова Кшистоф.
- Витату забыла, - сквозь зубы пояснила колдунья, - хотя тут все равно руками собирать, а из нас с мужем медики, как...
- Мой напарник медик, - сказала Хьордис, роясь в сумке в поисках бинтов.
- Ну какие же сволочи, - устало сказал супруг архимагессы, подающий Кшистофу полотно, панацею и лекарства так, будто всю жизнь ему ассистировал, - убить мало.
- Действительно мало, - хмыкнула рыжая, вдвоем с Хьордис вытирая кровь со второй "находки", - а я вас помню, ребята. Вы у меня в Геффене были. Тоже "друзья" лорда Эмера?

Сограт, сентябрь.
Сталкер все никак не могла понять, на что рассчитывают Эмер и его друзья. Собранная им команда не могла стать для Шайтана даже забавой. Два архимага. Один паладин. Один епископ на всех... Ну сама сталкер еще вполне прилично наловчилась красть заклинания у колдунов. Эмер и оружейник, видимо, полагали, что пойдут вперед, но скорее всего упадут под первыми ударами. Айрни еще и его "Песнь о Браги".
Все.
Ни цыганки, ни профессора, ни охотников...
Хьордис казалось, что они и так идут на смерть, эти странные ребята с одним на четверых безумием. Может быть, Лорд-Рыцарь сам уже поверил своей лжи и тому, что спасет мир от Шайтана. Или слишком много наобещал своим поклонникам и пришло время пытаться исполнять обещания...
Так или иначе, они четвертый день бродили по некогда солнечной пустыне Сограт, среди руин и чудовищ, которые не шли ни в какое сравнение с теми, что обитали здесь раньше. Дрались, не отступая, и как же это было странно - прикрывать в бою спину смертельным врагам.
Впрочем, они не общались даже на привалах, обе четверки держались особняком, и Эмер беседовал с ними исключительно с помощью коротких приказов.
Безумцы шли умирать.
Просто они - и здесь Хьордис улыбалась особенно нехорошо - просто еще они не знали, как именно.

- Я так устала. Мне кажется, это никогда не кончится. Кажется, что мы всю жизнь бродили по этой проклятой пустыне...
- Выдохни, - София серьезно смотрела в лицо Хьордис, - осталось совсем недолго ждать. Натаниэль говорил мне когда-то, что перед рассветом всегда особенно темно. У нас все готово?
Сталкер улыбнулась, высыпая на ладонь колдуньи горсть мушиных крыльев и несколько крыльев бабочки.
- Это все, что у них было.
"Все-все-все-все..." - эхом зашелестел ветер в песке.

Когда Шайтан вышел на них во всем своем кошмарном величии, было даже как-то скучно. И самой сильной эмоцией, которую испытала Хьордис, было облегчение.
Ждать оказалось куда как сложнее. И с каждым ударом "Владыки Кармина", с каждым завыванием "Дыхания бури", с каждым словом молитвы, сорвавшимся с губ Кшистофа ей становилось все легче и легче. Лук гудел в руках - она не колдовала, хотя София и поделилась с ней заклинанием.
Вот смят несколькими тенями менестрель, но прежде, чем он успел исчезнуть, Кшистоф воскрешает его - и только морщится окровавленный паладин.
Не дать. Никому. Умереть.
не дать. Никому. Уйти.
И снова взвыла леденящая метель, укрывая битву, морозом обжигая каждый вдох. От заклинаний Шайтана тряслась земля - вон вылетел из седла Эмер, падая на сломанное копье, что-то вспыхнуло справа, даже сквозь мороз обдавая жаром - и тают на волосах ледяные кристаллики.
Кажется, до сих пор только она не получила никаких ран.
С каждой стрелой словно падали оковы ожидания с души. Все легче и легче, вот оно, наконец-то случилось, и не было никакой горечи от предвкушения скорого возмездия. Неправы оказались моралисты и сочинители духовных побасенок - это было прекрасно.
Прекрасно было даже знать, что эти чудовища, ничуть не лучше, чем Моррокские Тени, сейчас роются по карманам, не в силах отыскать хотя бы одно волшебное крыло, которое унесло бы их прочь от места битвы.
Эмер не бежал. Дрянь, но не трус - он кинулся на Шайтана сам, и был тут же схвачен громадной рукой. Архидемон поднес воителя к одному из своих глаз.
- Стой! Стоооой... - но кажется, Хьордис ошиблась в недавнем определении золотоволосого героя. Или страх все же добрался до него, но только в последнюю минуту, - я... я хочу служить тебе...
Надежно прикрытый очередным порывом метели за ее спиной Кшистоф открыл портал.
...Шайтан хохочет так, что от одного этого звука темнеет в глазах, сжимая ладонь, сминая Эмера, как игрушку - сталкер оборачивается и видит, как епископ со страшным блеском в глазах тут же оживляет Лорда-Рыцаря.
- Ты... будешь мне служить, - соглашается архидемон, прихлопывая другой ладонью полуживого Айрни. Менестрель что-то жутко кричит, но слов не разобрать. Тени в стороне терзают Говарда.
Оборвав "нить", Натаниэль швырнул в портал жену, готов шагнуть сам, и осталась только Хьордис.
А сталкер бросается в сторону, следом за архимагом Орисом, которого никто не заметил в суматохе - тот спешит прочь, роясь в сумке.
- Крими... забыла... не уйдешь!
Это был тот еще рывок. Сумка в мгновение перекочевала в руки Хьордис, чуть ли не одновременно с посохом и одеждами архимага - тот остался один, без оружия и артефактов, без карт и венца. Хьордис, издевательски улыбаясь, делает шаг назад...
И мир вспыхивает ослепительным пламенем с очередным взрывом демонского хохота.

Пронтера, три дня спустя.
- Так и не нашли?
- Нет. И наверняка уже не найдем.
- Господи... господи, забери и меня тоже, Господи...
- А что что он, пришел в себя?
- Вроде бы. Кажется, плачет.

...- И мы же будем за это наказаны.
- А это уже как водится. В этом мире, душа моя, только кроткие блаженны.

:T_T:

наконец-то продолжение (и очень хочется верить что не окончание))). как всегда, превосходно написано.

Нет, не окончание =)
Спасибо )

*тихо возвращается в состояние ожидания продолжения* Чудесно, да чудесно...

Главное, чтобы тяга к плохим концовкам не оказалась заразительной. :)
С уважением, Лонэ Ли.

С нетерпением жду продолжения. Жутко интресно куда их приведёт путь мести.

Ща как Хьордис вернёццо *_*
Аще *_*
Ищо...

слова кончились XDDD

нууууаааааааааааааааааааааааа как всегда на самом интересном местеееееее!!!