Руки, кроме твоих, part 2

У мя кста тож возникало такое желание.
Он у мя аккуратно хранится в отдельной папочке на компе) как дома, так и на работе)

Будем ждать.

Каждый раз заходишь в эту тему с замиранием сердца... неужто наконец-то продолжение?
Выздоравливай =)

Я за вчерашний вечер прочитал все части и это происходило с огромным удовольствием)))
Я ещё один фан твоего творчества...
Выздоравливай и давай новую порцию удовольствия))

Трами, это было жестоко =) Я этой дряни на год вперед обпился XDD
Товарищи, вы меня пугаете...

Сентябрь, Геффен.
- Слушай, а ты точно не помнишь, где этот Шлем? - задумчиво спросила Хьордис, когда вечером в Геффене они пытались доесть остывающий ужин. Священник чуть не подавился салатом и долго кашлял, бросая на разбойницу яростные взоры, но та это вытерпела стоически - ибо подобным экзекуциям подвергалась по пятнадцать раз на дню, а у Кшистофа вечно был виноват кто угодно и в чем угодно, но только он сам ни в чем и никогда. Впрочем, альбинос быстро успокоился, потыкал вилкой в свою жареную рыбу и со вздохом признался:
- Я... не помню.
- Это как? - опешила его напарница, круглыми глазами уставясь на Кшистофа. Тот помолчал - что ощущалось тягостно даже в шуме нижнего зала таверны. Пауза так затянулась, что Хьордис было решила не переспрашивать, и вообще оставить эту тему в покое, уж больно странное лицо было у священника в этот момент. Но он все-таки заговорил.
- Когда они пришли... долго спрашивали. Я, знаешь, не понимал, в чем дело, но родители говорили мне, что это тайна, и я сначала молчал потому что... Ну, знаешь, все мальчишки думают, что мир - это одна большая игра. А потом такое творилось, - вопреки смыслу своих слов, альбинос говорил ужасающе спокойно и просто, будто рассказывал, как в детстве лепил куличики, - и меня на этой мысли заклинило. "Я не помню". А когда все закончилось, я понял - и правда, не помню.
Разбойница нахмурилась. Она, грешным делом, собиралась предложить извлечь инфернальную дребедень из ее тайника, раз уж пошла такая пьянка с сектами, и уничтожить к Шайтана матери, но склероз напарника эти планы скушал, как конфетку.
А секты, между тем, действительно существовали, не обманула их парочка благородных: первое, что увидели путешественники, прибыв в город магов - это упитанный тип в балахоне, вещающий толпе под фонарем. Его круглое, похожее на ноздреватый блин, лицо тряслось всеми подбородками в религиозном экстазе, и с точки зрения Хьордис это было скорее смешно. Тем более, что нес он непередаваемую чепуху.
А горожане кушали и не давились, разбойница только и успела, что цапнуть за локоть Кшистофа, чьи глаза даже в сумерках явственно загорелись. Потом пришлось силой волочить упирающегося священника до гостиницы, ибо не то, чтобы Хьордис сомневалась в проповедническом таланте альбиноса, но не была уверена, что его послушают эти оголтелые фанатики, а Геффен - город цивилизованный...
Был цивилизованный, то есть. Из-за беспорядков, как оказалось, Академия предписала студентам даже в дневное время ходить по трое, как минимум, а после заката и вовсе не появляться на улицах. Дипломированные волшебники, которые были не столь беззащитны, еще рисковали, но крайне неохотно. Все же монстры - это одно, а мирное население - совсем другое, пусть даже оно мирное уже только по названию. Стража сбивалась с ног, но все равно не могла успеть повсюду, даже с помощью специально нанятых путешественников. Ходили слухи, что совет Академии в отчаянии обсуждает, не обратиться ли в Гильдию Убийц, дабы те прислали команду профессионалов и навели порядок: Кшистоф невесело пошутил что-то об идеальном порядке, который царит на любом уважающем себя кладбище. А пока в городе то и дело что-то случалось, и для одиноко прошедшего по улице волшебника работал принцип рулетки - либо он мог пересилить себя и был порицаем за убийство граждан, либо... либо его долго выхаживали священники совместно с работниками Кафра Сервис.
Таких, как последние, Хьордис с ходу обозвала прекраснодушными идиотами и долго аплодировала рыжей волшебнице, которую они встретили по дороге к гостинице. В синих сентябрьских сумерках она вжималась в фонарный столб, отгороженная от разъяренной толпы стеной огня. Разбойница было собралась вмешаться, когда Кшистоф с неожиданной силой дернул ее в сторону, разворачивая спиной к действу. Да еще и глаза рукой зажал.
Серию вспышек, впрочем, девушка видела даже сквозь веки и ладонь напарника, аж поплыли под веками электрически-белые пятна да заложило уши от грохота Владыки Кармина.
Запах паленого мяса преследовал напарников до самой гостиницы.
В общем, новый Геффен разбойнице решительно не нравился. К тому же ей показалось, что в одной из громящих все подряд компаний она заметила менестреля Айрни.

- Не, так дело не пойдет, - веско заявила разбойница, допив свое пиво. Потом оперлась на локти и наклонилась вперед, заглядывая в лицо беловолосому священнику, - надо, чтобы вспомнил. Пойдем к колдунам, они хоть и паскуды, но мозги вправят.
Как и ожидалось, белобрысый взвился так, что скандал затянулся далеко за полночь.

В коридорах Академии царила торжественная тишина. И казалось, что до лампочки им тут, что в городе творится. Впрочем, по озабоченным и хмурым лицам встречных волшебников можно было понять, насколько это неверно. И по портретам в траурных рамках - в каких-то случаях работники Кафра Сервис оказались бессильны.
Полтора часа напарники проблуждали по коридорам, пока не нашли "аудиторию номер семь", куда отправил их привратник. Аудитория оказалась не слишком большой комнатой, сплошь заставленной стеллажами, книги на которых не умещались, и горами громоздились в углах. У окна кое-как был втиснут письменный стол, заваленный пергаментом, свитками и сломанными перьями
- Что вам нужно? - холодно поинтересовалась давешняя рыжая волшебница, не отрываясь от пергамента. Хьордис объяснила. Кшистоф хмуро молчал, всем своим видом выражая недовольство ее закидонами. И был, как оказалось, прав. Магесса вскинула рыжие брови, ухмыльнулась и сказала:
- Я даже не знаю, кто вам такую чушь сказал. У нас тут проблемами памяти не занимаются, вот если бы это заклинание было... Впрочем, если вы хотите, у меня есть пять минут, могу проверить.
- Это не заклинание, - отрезал священник. Разбойница ткнула его в бок.
- Давай попробуем, ну? А вдруг и правда?
- Нет!
- Ну Кшис...
Что-то неярко сверкнуло золотом.
- У меня мало времени, - сообщила рыжая, - и еще меньше желания слушать ваши споры. Видишь, святой отец, это было не больно.
- А что, уже? - искренне удивилась разбойница, с любопытством оглядывая сияющий жезл.
- А что, ты думала, я тут с бубном плясать буду, как орочья шаманка? - передразнила хозяйка аудитории, - нет на нем никаких заклинаний, вызывающих блоки памяти. Молитв куча, перчатка с картой енота... и... амм... однако.
Рыжая озадаченно нахмурилась и резко указала на стулья, тоже погребенные под грузом разнообразной писанины.

- Следят за тобой, священник. Давно следят, много лет уже. И я знаю, кто.
- С чего бы это вдруг?
- Ну видишь ли, это заклинание знает он... и знаю я. Я тебя вообще в первый раз вижу, так что извини, да и блондинчики - не моя специализация. А мастер Орис...
- Орис?

...и насмешливый архимаг, который вечно крутил в руках одну из своих перчаток...

- Не говорите, что вы с ним знакомы. Его здесь не любят.
- А что так?
- Ну, скажем, за то, что я единственная его ученица, оставшаяся в живых. Так понятно?

Выходили они из Башни Магов со смешанным чувством тревоги и недоумения. То есть, понятно, зачем волшебник еще тогда, в детстве, заклял альбиноса. на тот случай, если он вспомнит, надо полагать, чтобы потом привел на место всю честную компанию. Но зачем тогда было ходить следом, наступая на пятки и неубедительно делать вид, что пытаются убить?
В отдалении, на тихой некогда площади, бесноватая компания поджигала костер из книг - к ним уже спешил патруль из рыцарей пронтерской кавалерии. Хьордис сплюнула:
- Смотреть на это не могу...
- Не смотри, - жизнерадостно посоветовал воздух, из которого тут же соткалась знакомая фигура. Голос разбойница узнала, как узнал и Кшистоф, а потому напарники даже не дернулись.
- Рене...
Дочь Дамьена, черноволосая и пронзительно голубоглазая адептка гильдии Убийц, покосилась в сторону уже разгоняемых фанатиков и ухмыльнулась.
- Ребята, у меня дело есть, выручайте. Чесслово, денежное.
- Ну если только так... - буркнул священник, убедительно делая вид, что никогда не слышал об обете бедности и нестяжательства. Хьордис расхохоталась.
- Вам смешно, - скривилась асассинка, - а у меня контракт в Комодо, хороший такой контракт. А тут я просыпаюсь, и меня Безымянный пинком под зад вместе с кучей оболтусов сюда, в Геффен, работать бесплатно на благо Гильдии.
Напарники переглянулись и облизнулись, понимая, на что намекает Рене. Та согласно кивнула:
- Да хочу передать контракт. Разрывать жаль. Двадцать процентов мне.
Кшистоф прищурился, и разбойница поняла, что сейчас начнется...

Закончилось в полдень. Голодная и злая Хьордис дремала на скамейке, привратники Башни аплодировали, а Кшистоф бурно радовался контракту, с которого Рене получала вполовину меньше, чем рассчитывала. Скорее всего потому, что внезапно куда-то заторопилась и, бросив на ходу: "ладно, десять", унеслась в сторону центрального поста Кафры.
Разбойница еще заметила, как кузина на ходу подхватила в руки хрупкую светловолосую танцовщицу, награждая ту совсем не сестринским поцелуем.
- Вот это, - сказал Кшистоф, - когда-нибудь погубит асассинов. Я имею в виду любовь к искусству.

Конец сентября, Комодо.
Когда-то Хьордис сказала Кшистофу, что Комодо - город вечного праздника, поэтому в нем нельзя жить, только гостить время от времени, праздновать вместе со всеми - а потом возвращаться в родной город к будничным делам. После двух дней пребывания в Комодо священник уже склонялся к мысли, что в этом городе гостить нельзя тоже - во всяком случае Кшистофу точно, тяжелый, солоноватый и влажный морской воздух вызывал у святого отца приступы удушающего кашля, а атмосфера вечного праздника вызывала разве что желание предать анафеме всех празднующих сразу, если только этим уже не озаботились прозорливые священники Пронтерской церкви. К тому же, Кшистоф и Хьордис прибыли сюда не для того, чтобы веселиться: второй день они вместо того, чтобы танцевать до упаду, вспарывали животы злобным аллигаторам, обитавшим неподалеку от курортного городка. Твари были неожиданно для сонных рептилий быстры, да к тому же обладали ну очень острыми зубами - так что когда ободранные и израненные приключенцы возвращались домой, празднующий люд, обычно не обращающий внимание ни на что, кроме своей радости, даже шарахался от разбойницы и священника.
Сегодня, впрочем, день выдался полегче - настолько, что у Хьордис даже остались силы, чтобы немного потанцевать и затащить Кшистофа в соседний плавучий ресторан, потому что ей приспичило попробовать местное пальмовое вино. Так что домой они возвращались уже несколько навеселе... то есть разбойница была навеселе - а вот священник казался, пожалуй, даже мрачнее обычного, и походка его оставалась поразительно твердой, да и сам он на первый взгляд был трезв, как стеклышко. Приключенцы снимали домик на окраине селенья - едва переступив порог, Хьордис повалилась в гамак и блаженно зажмурилась.
- А тут ничего так.
- Дрянь, - короткий приговор беловолосого звучал, как та самая анафема, оставалось повторить еще два раза, чем преподобный и озаботился, после чего рухнул рядом, но вид его никоим образом не напоминал о довольстве жизнью. По правде говоря, у Кшистофа болело все, что только могло, и молитвы тут не помогали - едва-едва лечилась обгоревшая на солнце кожа, и то ровно настолько, чтобы не вопить, надевая сутану. Кроме того, от вина шумело в ушах: непривычный к спиртному священник все еще отлично себя контролировал, но отвратности ощущений это не сглаживало.
Девушка потянула Кшистофа за руку, заставляя опуститься рядом и, отогнув воротник сутаны, принялась придирчиво рассматривать обгоревшую шею священника.
- А вот это - дрянь, - сообщила она, - погоди, сейчас найду... я купила тут штуку от ожогов - там кокосовое масло и какая-то еще дрянь... вроде как помогает.
- Тебя что, на слове "дрянь" заклинило? - немедленно взвился преподобный, демонстрируя полное наплевательство на обет смирения, - кокосовое масло... хотел бы я знать, во что они здесь его НЕ кладут? В пирожных оно, с хлебом оно, рыбу на нем жарят... рыба! Всего второй день, а я ее уже видеть не могу. Рыба, кокосовое масло и голые девушки...
Кшистоф сердито стянул с головы шарф Морфея и, непочтительно скомкав, швырнул на циновку, продолжая сердито выговаривать в своем излюбленном стиле, словно с кафедры проповедовал. Каждое слово словно вбивало гвоздь в воздух, и почему-то даже не имело значения, что именно говорит беловолосый: когда на него находил, как говорила Хьордис, "стих", внимали даже бессловесные твари. А сейчас он явно нашел, даже обычный жестокий кашель временно пропал.
- ...и единственно из-за присущей мне тактичности я делаю вид, что не замечаю этих жутких одеяний из пальмовых листьев, которые ничего не прикрывают, и то, как ты танцевала с полуголыми развратниками в одних полотенцах...
- Это были набедренные повязки, я думаю, - разбойница, за время путешествий привыкшая к закидонам напарника, попросту давилась от смеха, проявляя мало почтения к проповедническому дару альбиноса. И вообще она сильно подозревала, что нынешнему сеансу сильно способствовал солнечный ожог, а так же тот факт, что в плавучем ресторанчике вокруг святого отца ходило слишком девушек в этих самых пальмовых листьях. Студентки местной академии танцев ошивались рядом с мрачным священником, глядя на того, как ребенок на мороженое, и Хьордис не могла их в этом винить. Она бы даже присоединилась, пожалуй, не знай она Кшистофа так хорошо, ибо это был тот случай, когда мороженое имело все шансы оказаться не только слишком твердым, но и совсем не сладким.
Опять же, разбойнице было, чем заняться, кроме напарника, "развратники в одних полотенцах" были чудо, как хороши, и характером не в пример легче священника... да и вообще Хьордис предпочитала живую красоту, а преподобный перестал походить на ледяную статую только когда как следует обгорел на солнце.
- Да мне чихать, как называются эти полотенца! - рыкнул Кшистоф, который приходил в ярость, если к его словам относились, по его мнению, недостаточно серьезно. Он, вроде бы, собирался добавить что-то еще, но вдруг выдохнул и махнул рукой, опуская белые ресницы. Даже, как будто, задремал.
Однако Хьордис спать совершенно не хотелось: алкоголь вызывал у разбойницы не сонливость, но жажду бурной деятельности, а так как собеседников, помимо священника, у нее сейчас не было, она не могла позволить Кшистофу так бездарно ее покинуть.
- Кшистоф, не спи. - она бесцеремонно толкнула святого отца в бок. - Ну-у-у? Кшистоф?
Напарник только неопределенно приподнял бровь - вящее неуважение к разбойнице, с которым та мириться не собиралась ни при каких обстоятельствах. Ах он не обращает на нее внимания?!
- Кши-и-стоф!
Губы священника на вкус отдавали кровью - однако высокопарность этого факта принижало знание о том, что это вовсе не кровь его врагов, но собственные недовыплюнутые легкие. Преподобный сонно улыбнулся, притягивая боевую подругу ближе: это был самый вдумчивый поцелуй за весь опыт Хьордис и самый, пожалуй, нежный. Скажи ей кто, что нечто подобное можно получить от этого беловолосого выморозка...
Был. Поцелуй был, пока Кшистоф не открыл глаза. Белые брови взлетели до самой границы волос, священник пару раз хлопнул глазами и сердито отстранился:
- Хьордис, это была не самая лучшая мысль за вечер.
- Да я бы не сказала, - пораженно ответила разбойница, хлопая широко распахнутыми глазами.
И нахмурилась неожиданно, подбираясь.
- А что, противно?
Тяжелая тишина повисела в воздухе и оборвалась с обрывистой репликой альбиноса:
- Ненавижу твои шуточки, - он помолчал и добавил, зло прищуриваясь, - тебе-то не противно? У тебя губы в крови, платочек дать?
- А мне должно быть? - искренне удивилась Хьордис.
И облизнула губы. Кшистоф прожег ее взбешенным взглядом, даже вдохнул, судя по всему собираясь высказаться, но тяжелый влажный воздух дал о себе знать и священник зашелся в приступе кашля.
- Ради... Бога... - наконец выдохнул он, вцепившись в край гамака, - там в горо...де полно этих, в... полотенцах. Или... это особая разбойничья доблесть... мучать забавных уродцев?
- С девиручи ли уродцев?! - неожиданно взвилась разбойница. - Хватит издеваться надо мной, Кшистоф, кто из нас двох тут подслеповатый?! Я все время, пока за тобой таскаюсь думаю - где же ты штабеля девушек прячешь?! А что сама не красавица - и без твоих намеков знаю, спасибо большое, можешь не шарахаться показательно!
Беловолосый неровно вздохнул и откинулся назад, снова прикрывая глаза.
- Дура ты. И это... твой единственный недостаток. Ты красивая. А мои... эти... штабеля... я прятал исключительно во сне. Лет этак... в семнадцать. Я просто читал.
- Что ты читал? - не сразу поняла разбойница.
- Книги, - напряженно отвечал альбинос, как-то подбираясь, - дурацкие книги, в которых описано, как это делать. И только попробуй рассмеяться.
- Книги, - по инерции повторила за священником Хьордис, которая уже начала прозревать весь ужас ситуации.
Нет, она и не думала смеяться, так что опасения Кшистофа были напрасны: напротив, девушка только пораженно таращилась на напарника, и голос ее звучал неожиданно хрипло, когда она спросила:
- Так ты что... девственник что ли?
Напарник открыл глаза, чуть прищурился и ядовито заметил:
- Наконец-то, угадала. Это была здоровая логика, или проблески интуиции?
И Хьордис впервые не поспешила ответить колкостью на колкость: в комнате повисло долгое молчание, так что стали слышны приглушенно доносившиеся из-за тонкой бамбуковой стены звуки праздничной музыки - ночью праздник в Комодо был в самом разгаре. Оказалось, что в дальнем углу комнаты стрекочет то ли сверчок, а то ли заблудшая цикада...
- Ты идиот. - тихо и четко сообщила Хьордис. - Беспросветный.
- Мы все равно умрем, - эхом откликнулся священник, - вот закончим все и умрем, потому что лично мне больше незачем будет жить. Я знаю... я идиот, но я не могу так. Это как обещать и потом отобрать, а просто так я не могу. Понимаешь?
Кажется, он оправдывался. Ну, или это было очень похоже на оправдания - если делать скидку на то, что преподобный такого попросту не умел. Звенящая трель в углу оборвалась одновременно с его словами:
- И потом, я не настолько здоров, чтобы... ударяться в развлечения.
- Да идиот ты, - упрямо повторила разбойница, - и это единственная твоя проблема.
- Да слышал я, слышал, - отмахнулся Кшистоф, - а теперь, когда ситуация прояснилась, пойдем, наконец, спать?
- Угу, - неожиданно легко и послушно согласилась его напарница, - идем...
Гамак тихо и жалобно скрипнул: разбойница подбиралась к священнику будто к добыче.
- Спать...
Вкус крови на губах Кшистофа был еще отчетливее, чем в первый раз - наверное, из-за того приступа кашля. Теперь ему пришлось бы постараться, чтобы высвободиться: все же в их тандеме именно Хьордис отличалась завидной физической подготовкой, так что в спарринге у священника не было шансов. Тот дернулся пару раз - "Хьордис, больно", наверное, попросил бы прекратить, но уже ничего не сумел сказать, только отчаянно дрогнули белые ресницы. Краснел он тоже забавно, с фарфорового румянца в секунды до малинового оттенка всего лица.
- Хьордис, ты утром сама же... пожалеешь, - выдохнул Кшистоф, когда она ненадолго отстранилась.
- Я обещала показать шрамы, - серьезно сообщила ему разбойница.
И, отсранившись, принялась расстегивать потрепанный плащ.
- Вот это - смотри, на шее - это я стеклом битым порезалась, от окна, на первом ограблении, - свои действия она сопровождала комментариями. - Дядя тогда жутко ругался. А это у ключицы - я попалась тогда один раз, в Морроке. Повезло... ну в смысле мне, а не тому мужику.
Плащ шелестя опустился рядом с гамаком, а через мгновение рядом с ним упала легкомысленная тряпочка, символизировавшая у Хьордис деталь нижнего белья. Тихо потрескивал ночник у гамака, и в его рыжеватом свете кожа разбойницы, что склонилась сейчас над Кшистофом, казалась особенно загорелой.
- Вот это, - серьезно сообщила девушка, - вообще ужас, я тогда думала совсем без груди останусь... но только рядом чиркнуло. И слава Богу, богатство сомнительное, но жалко. А вот тут, - разбойница указала на белый рубец на животе, - это свежее, от того орка. Я же говорила, шрам останется.

Ы! *_*
Дальше!!!! =*_*=

А я первый прочитал! XD

>________________<
я становлюсь наркоманом....

/lv/lv/lv/lv в платоническом смысле

Ненасытные читатели снова ждут продолжения :3

именно так

омг, ну нельзя же так на самом интересном месте обрывать! >_<
Требую начать следующую главу с того, на чем закончили предыдущую и не секундой позже! =)

Ньярли)) тебя скоро на сувениры порвут, как рок-звезду))
Я лично себе оторву футболку)))

Продолжение будет. Куда ж оно денется =)

Solarise
Увы. Эротические сцены - не наш с супругой конек, этим лучше заниматься, чем о нем писать XD
Рафаэл
*ныкается в клоке* Хм, статус рок-звезды предполагает много халявной травы... но рвать на сувениры это же больно((( Черт, ты взорвал мне остатки моска, проклятый священнег! Эта дилемма не для моего 1 Инт.

чорд >_<
ну ладно=) главное побыстрее новую порцию наркотика нам)

Ой, прости!!!:o Исправила.
Ждем продолжения.

Спасибо, дядь Ньярли/lv

Не боись, защитим =З
Дилемма в другом. Если тебя порвут, ты не сможешь писать.
Так что это мы кого угодно порвём, лишь бы ты продолжал =)))

Автор, ты чудо/lv
Требую немного хентайчика:)

Хочю ещё.

Я с удовольствием прочитал эту часть и хочу заметить,что в этой части были пикантные сцены и мне это нравиться,но не стоит только на этом зацикливаться!!!
Это были всего лишь мои мысли и прошу не принимать их к своему сведению,что бы не нарушить творческий процесс)))
Авторам выражаю огромное уважение!!!