Ох, как все таки приятно смотреть с высоты на Землю. Ровные квадратики полей , расчерченные дорогами. Зелень леса и золото лугов. Хорошо... Помню Дока читал стихи. Красивые. Про поле широкое, про дубы раскидистые. Дока на самом то деле вовсе даже Саша. Просто он раньше доктором был.Коновалом конечно, но нонче кто ж коновала коновалом зовет? Все доктора теперича. Вот и Дока. Хороший мужик, деловой, с головой. Не без характеру конечно, но со своими всегда задушевничает. Порой начнет рассказывать всякие штуки. Вот про утконоса к примеру. Вроде и зверь - а вроде и птица. И клюв имеется и яйца кладет - а подиж ты, он в этой Австралии навроде бобра нашего. И мех такой же и в реке живет , даже навродясь бобров то по берегам в норах обитает. Оно конечно удивительно, нам то, а в Австралии обычное, говорит , дело. А то ещё бывает сядут с Филимоном беседовать, разговоры говорить, о том как человек живет и как в самом деле должон. Филимон то с городских будет, ученый. Учитель в школе был. Ребятишек уму разуму учил. Да и нас порой настрожит. Мол - чего вы мужики в самом деле, жизнь штука сложная, токмо кривая вывезет, коли положено. А коли не положено- то и так и так помирать. Оно то конечно правильно, да вот помирать не хочется. А ещё порой как на Пашку крикнет- а ну , говорит , Павел, сыграй ка нам. Пашка- парнишка молодой совсем, боевой. На гитаре играть страсть как любит. А уж как у него это получается... По струнам пальцами как даст- и в душе что то такое. То поет и радуется, то взгрустнется, а то и вся душа в ноги уйдет, плясать да подпевать. Молодец Пашка. Талант. Друг у него - Коля. Баянист. порой вместе усядутся, папироски раскурят, и тихонько так играют что то. Вроде и по простецки, а душу то не спрячешь. А душа так и радуется, как они заведут что то такое, доброе,ласковое. Как будто ты малец и мамка по голове гладит. Коля все про Машку свою рассказывает- и какая она пригожая, и какая она хозяйственная. Все носками помнится хвастал. Мол на меня вязала, по мерке и по размеру. И как сидят хорошо, и как ноги греют. И как заживут потом, и как ребятишек нянчить будет да воспитывать. Мамка то завсегда добрая, а вот батяня должон порой и построжить- чтоб не шалили и путными росли. А ещё Федька все спорил- что мамка то строжит, а вот батянька завсегда побалует. Ну коли конечно набезобразили- ремня дать следует. Все своего вспоминает. Мастер он у него, по дереву лихо режет, да по гипсу. Мой то из рабочих, с простого народу. Вся наука у него была - с мамкой не спорь, с батькой не спорь, головой думай да за сарафанами не бегай. Оно конечно правильно, чего уж там. Остальное само придет. А как все таки хорошо. Солнце уже к закату. Небо румянится. Счас бы с удилищем да речку... Эх... Танька.. Вот Таньку бы повидать... Как она там. Письма то пишем, а что толку с письма, когда к груди прижать охота, сжать косу в руке, сказать- мила ты мне, родная. Хороша моя Танька. Дело то конечно такое, не всякому и сказать, а кой чего и вовсе никому. Да что уж теперича. Лежит Федька на штурвале, одна мне дорога. А ветер посвистывает. Ажно в груди спирает. Скоренько уж с федькой повидаюсь. За Доку заскучал, но тоже недолго осталось. Доку то фашист сбил. Прошлым летом ещё. Война дело такое- не посмотрит, хороший человек , али плохой. Правильно он говорил- каждому свой век отпущен. А может и неправильно. Как то вот зазря так помирать то - ну ей богу неохота. А и деваться некуда. Оно бы хорошо , с парашютом то прыгнуть. Да вот пуля нехорошо прошла. И руки не чувствую и парашют пробит... Ай немчура, ай скотина , вон как сам в прицел влетел! Судьба твоя видать такая, как и мне- помереть сегодня. Очередь хороша вошла, хоть и далече был- вижу как стекло то раздало, как фашист осел. Как в штопор закрутило. Ну хоть и такая радость напоследок. Пусть за Пашку будет. Он то подбит был, так его в плен забрали. А как узнали, что летчик- пытали жуть. Глаза парню пожгли , пальцы порубали.Наши то только через 2 недели добрались. Эх... А ведь помню думал- уж лучше бы край, чем калекой таким жить парню потом. А сейчас лечу- и ей богу, хоть руки рубите и ноги пилите- токмо бы жить. Ай чего ж я зазря переживаю. И так все хорошо было. Вон пехоту то немец тысячами косит, а я и полетать успел и пожисть в удовольствие. Таньку конечно жалко. Какие глазища... Зыркнет так порой, лукаво, с хитринкой... А земля то вон она. Близко уже. Руку протяни- и травинку сорвать кажись можно, в зубы сунуть, да и разлечься- август, последние теплые деньки. Уши вот зазря заложило. Так то свою тишину, что внутри- редко услышишь. А сейчас хочется тишины наружной. Когда лес тихий тихий, грибами и мхом пахнет. И тихонько вокруг. Оно то конечно ясное дело- пальба кругом, моторы визжат... А ведь хотелось бы напоследок... И Таньку обнять... Не со страстью, а как спать ложилися- вроде и крепко , а навродь и нежно, как душу к душе прижать. Мамка то все супротив была, не по нраву она ей была. А батька все хвалил, хороша невеста- и по хозяйству, и пригожа, и затейница такая. Эх, Танька... мои то письма ещё в дороге, знать не будешь, что и не напишу больше ничего... Оно и хорошо. Пока живи спокойно и не переживай за меня. Родная моя, хорошая, любимая...Таня,Танюшка,Татьянка, Танечка,Танька Хулиганка... Вот уже совсем земля близко, Танюша. Не поминай ли.................. на войне нельзя победить. можно только не сломаться.
