Как бы да, давненько ничего не писалось... "Еще чуть-чуть.." - он сидел скорчившись у остатков каменной стены, вон откинул в сторону пустую бутылку и ленту, стягивавшую руку выше локтя, сжал в кулаки тонкие жилистые ладони, потом встряхнул их. "Минк, скотина, резче давай!" - высший волшебник нервно дернулся, оглядываясь на отъезжающего позади пати менестреля. Тот наконец встал, все еще с закрытыми глазами вяло двинулся вперед, жадно вдохнул полной грудью, смачно сплюнул в сторону и с воплем "Потеснитесь, девочки!" наконец-то вонзил пальцы в гриф электрогитары. Гитара взвыла, менестрель, пихаясь локтями, протиснулся в середину обороняющихся. "Брагу вам, бездыри!" - он входил в раж, прикрыв глаза, с блаженной улыбкой приплясывал, тело наполнялось неземной легкостью и восторгом, ноги сами несли дальше в танце, гитара выла и кричала. "Детка, иди ко мне!" - он поманил к себе выскочившего из кустов суккуба, тот, малость опешив, метнулся было в сторону, но попал под атаку визарда, упал и исчез в кольце пламени. Вся патя, нервно матерясь, двигалась за менестрелем. Синкроссы напрасно пытались держаться впереди него, священница краснела и негодовала, но тем не менее старалась не выпускать из поля зрения прыткого кандидата на трату голубого гема. Паладин плюнул водить монстров, волочился за музыкантом, который не хуже любого танка пер вперед, и лишь накидывал на него одну за другой светящиеся ниточки сакры. Кузнец фальшиво тянул те же песни, с мечтательным блеском в глазах сгребал в телегу остающиеся на земле после прошедшей толпы груды всевозможного хлама, бережно прятал в поясную сумку бутылочки с голубой жидкостью... "Миллион раз зарекались! - священница одергивала платье, краснела и косилась в угол, где на диванчике младенческим сном почивал герой сегодняшней вылазки, - Больше - никогда!" Кузнец осуждающе покачал головой, коротко звякнув полным золота кошельком. Паладин лишь хмыкнул и пожал плечами. Убийцы, хихикая, махнули руками. "Будешь. - гильдмастер мягко улыбнулся, взглянув на спящего менестреля, снова вперил тяжелый взгляд в священницу, - Поводишь над ним ручками утром, чтобы головка не болела, ручки не тряслись, а тело не ломило. Джек даст ему несколько этих замечательных голубых бутылочек, и вообще не важно, что он их не пьет, а колет. Винни снова будет бегать за ним, сопеть и сакрить. Все будет снова. Он - лучший, ему все можно."
