Судя по файлу на компе, я начал писать этот рассказ 29 декабря 2006 в 23:22. Выкладывалось на форуме сами знаете какого сервера года два назад, но думаю мало кто читал и помнит. Так что за косяки сильно не пинать) Выкладываю если честно для тех, кому нечего делать на работе и дома. Букв мноого, в ворде 28 страниц, выкладывать буду частями, чтобы читать не надоело) _______________________________ Грязные и мрачные стены со странными потёками непонятного вещества, каменный пол, заляпанный кровью, узкие деревянные мостики со сгнившими верёвками в качестве перил и готовые обвалиться в бездонную пропасть при любом движении, низкий потолок, усыпанный сталактитами, а также чрезвычайно тяжелая атмосфера – вот что окружало меня и мою партию на одном из самых глубоких уровней подземелья Геффена. Кое-где из трещин в стенах и потолке сочилась вода, медленно, но неотвратимо приближая конец этого подземелья, а вместе с ним – и конец Башни Волшебников, чья добрая сотня этажей была сейчас прямо над нами. Впрочем, я ещё не рассказал, зачем же мы забрались на третий уровень подземелья Геффена. Дело в том, что Война Богов не могла продолжаться вечно. Сейчас, когда со времени её начала прошло уже двести пятьдесят лет, была предпринята далеко не первая попытка свести Войну к концу, которая, кажется, наконец-то принесла результат. Сначала было принято решение полностью и навсегда очистить от монстров канализацию Пронтеры. Неожиданно эта затея увенчалась успехом, и следующими на очереди оказались подземелья острова Биалан, а теперь нас послали в город магов. Сейчас наша группа закончила возиться с третьим уровнем, но впереди было куда более серьёзное испытание – уровень четвёртый, на котором обитает одно из «сверхсуществ» - Доппельганжер. Если же и в Геффене всё пройдёт успешно, следующей целью должна была стать пирамида рядом с моим родным городом Морроком. За своими размышлениями я не заметил, как на другом конце одного из мостов появилось человекообразное существо в тёмно-серой мантии; его лицо закрывали длинные волосы. Завидев нас, существо двинулось к нам через мост. Я уже приготовился к схватке, но этого даже не потребовалось. Когда существо дошло до середины моста, тот заскрипел; я отчётливо видел, как верёвки, которые держали его на вису, начали быстро истончаться и, наконец, порвались. Мост начал медленно падать в пропасть… Существо прыгнуло вперёд, надеясь уцепиться за край, но это ему не удалось. Его пальцы лишь скользнули по камню, а затем оно отправилось в бесконечное падение вниз. Мы только переглянулись. Атмосфера этого места не располагала к разговорам. - Посмотрите, там что-то лежит, - медленно проговорил кто-то. Действительно, на самом краю пропасти лежал квадратный предмет небольших размеров. - Ха, да это карта! – воскликнул Кингрен, главный в нашей партии. – Мне она пригодится… - Эй, подожди, мы вместе ходили по этому подземелью, значит и карта тоже… В ответ на эту реплику Кингрен так посмотрел на говорившего, что тот закончил фразу очень тихо и себе под нос. Кингрен подошёл к карте, подобрал её и положил в рюкзак, даже не взглянув на нас. Фобос, пытавшийся возразить нашему капитану, посмотрел на меня, я лишь выразительно развёл руками и промолчал. В конце концов, вместо того, чтобы ссориться между собой из-за грязного серого прямоугольника, лучше поскорее закончить с этим подземельем и убраться отсюда подальше. Нельзя сказать, чтобы я простил Кингрену эту выходку. Скорее даже наоборот, я разозлился. Мне бы не помешали лишние деньги, а карта стоила немало, но я всё же решил, что сейчас важнее сохранить нашу партию. Через некоторое время, когда нам по рации сообщили, что рабочий день окончен, я ещё раз посмотрел на Кингрена, но тот, казалось, уже совсем забыл о произошедшем. Я опять начал злиться, но мне удалось подавить в себе эту вспышку гнева. Не торопясь, мы пошли к выходу из подземелья. Когда мы проходили по подвалам Башни Волшебников, я поймал себя на том, что невольно оглядываю орнамент на стенах, узорчатый пол и другие архитектурные излишества Башни. Ведь никто не знал, когда подземелье под действием воды окончательно развалится, уничтожив вместе с собой Башню Волшебников, и – кто знает? – вполне возможно, что я в последний раз проходил по этим коридорам… Завтрашний день у нас был выходным, и я решил провести его в Пронтере, тем более, что там будет проходить аукцион по продаже одного очень редкого катара, а мне хотелось посмотреть на счастливчика, который станет его обладателем. Вернувшись к себе домой, я обнаружил на полу доставленную почту. Впрочем, конверт был всего один, и, прочитав первые строчки письма, я понял, что дело тут безнадёжное: женщина просила меня найти сумку, которую у неё на улице срезал пробегающий мимо бандит. Да, как вы, наверное, уже догадались, я был детективом. Сейчас, когда Мидгард был чрезвычайно сильно ослаблен двухсот пятидесятилетней войной, резко возросло количество преступлений, ведь всем жителям было очевидно, что они наверняка останутся безнаказанными, если совершат какое-нибудь мелкое злодеяние. Правительство не могло терпеть такой беспредел в стране, поэтому любому человеку, который хотел стать детективом, выделялись «премиальные» каждый месяц. Работа меня устраивала, она была интересной и иногда прибыльной, но я никогда не упускал возможности где-нибудь подзаработать. Сначала закончив со срочными делами (они состояли только в том, чтобы написать ответ на единственное пришедшее письмо), я позвонил своему хорошему другу-алхимику Нильсону и пригласил его завтра пойти со мной в какой-нибудь бар, а заодно – посмотреть аукцион. Его ответ стал для меня полной неожиданностью. - Привет, Нильсон! У меня завтра выходной, как насчёт того, чтобы выпить по кружке пива? Заодно заглянем на аукцион. - А, привет, Роберт! Давно тебя не слышал, и всё время забывал позвонить. Конечно можно сходить, но только после аукциона, – он рассмеялся. - А в чём дело? - Ну, - скромно ответил Нильсон, - я в нём участвую. - Участвуешь? – искренне удивился я. – Зачем? И разве у тебя есть деньги? - Деньги найдутся, - спокойно ответил он, проигнорировав мой первый вопрос. -Ну тогда встречаемся у Фонтана завтра утром. - Хорошо. Только ещё одно… ээ… позвони Аделаиде, она говорила, что тоже собирается пойти на аукцион. - Позвоню. Пока. Кстати, встречу у Фонтана я назначил совершенно автоматически. Ведь Фонтана как такового не существует уже лет тридцать – он был разрушен во время одного из нападений на город. Вместо него на центральной площади Пронтеры сейчас расположен гранитный мемориал в память обо всех погибших во время штурма столицы тридцатилетней давности. Вечерами его всегда освещают несколько десятков разноцветных магических фонариков, почти каждый день рядом с ним появляются новые цветы. Молодёжь всегда называла это место «у Мемориала», тогда как старожилы, для которых Фонтан стал такой же неотъемлемой частью города, как магазин или главная улица, говорили «у Фонтана». Действительно, от старых привычек довольно трудно отучиться. Впрочем, Нильсон меня отлично понял. Закончив разговор с алхимиком, я позвонил Аделаиде, её я тоже знал довольно давно. Аделаида была рыцарем, и, конечно, просто приятной девушкой. Я опять чуть было не сказал «встречаемся у Фонтана», но вовремя спохватился – ведь Аделаида видела Фонтан только пару раз в раннем детстве, и почти не помнила его. Что ж, завтра будет интересный день. Зал был полон народу. Все две сотни кресел, позаимствованных из театра «Ля Пронтера», были заняты самыми разными людьми. Кое-кто, не найдя себе места, даже стоял у стены. Все эти люди пришли сюда либо поучаствовать в аукционе, либо поддержать своих товарищей, собирающихся бороться за обладание редкой вещью. Толпа стекалась изо всех уголков Пронтеры, а кое-кто даже приехал в столицу из Моррока и других городов страны – и всё только ради того, чтобы из первых рук узнать о том, чем закончится аукцион. - Дамы и господа, я очень рад видеть вас всех именно здесь, именно сегодня, именно в этом здании на нашем аукционе, потому что мы начинаем! Начинаем продажу, не побоюсь этого слова, уникального и единственного в своём роде катара! Посмотрите, как блестит его лезвие! – рекламировал товар человек, проводящий аукцион. Я, Нильсон и Аделаида сидели во втором ряду, так что нам удалось хорошенько рассмотреть оружие. Действительно, лезвие сверкало всеми цветами радуги в тусклом свете установленных под потолком ламп, ещё на нём были какие-то непонятные узоры. Небольшая рукоятка была выточена из цельного куска серебра. - Принимая во внимание редкие свойства этого оружия, я смею назначить стартовую цену в 10 миллионов зени, а, учитывая ещё и то, что во всём Мидгарде вряд ли найдётся второй такой катар, я поднимаю стартовую цену до пятнадцати миллионов. Минимальный шаг – один миллион. Итак, кто готов выложить пятнадцать миллионов за это чудо-оружие? - Я! Пятнадцать! – выкрикнул кто-то позади нас. - Двадцать! – сразу же сказал Нильсон. - За двадцать алхимику во втором ряду! Кто больше? Неужели никто не… - Двадцать два. - Двадцать два – раз! Двадцать два – два…! - Двадцать три. - Двадцать семь, – это сказал Нильсон. - Тридцать восемь, - вдруг раздался спокойный голос крестоносца, сидевшего впереди нас на первом ряду. – Думаю, больше ставок не предвидится? – он довольно оглядел зал. - За тридцать восемь миллионов крестоносцу из первого ряда! Это уже подходящая цена за этот катар! Итак, тридцать восемь – раз… Аделаида бросила взгляд на Нильсона, тот, пожевав губами, всё-таки проговорил: - Тридцать девять. - Тридцать девять миллионов! – восторженно крикнул организатор. – Тридцать девять – раз, тридцать девять – два… - Пятьдесят миллионов, - всё так же спокойно сказал крестоносец. После этого он посмотрел на нас и ухмыльнулся. Пока организатор выкрикивал «Пятьдесят – раз, пятьдесят – два…», Аделаида успела ещё раз, теперь уже встревоженно посмотреть на Нильсона, он ответил ей озадаченным взглядом. Девушка тут же ему кивнула. Весь этот бессловесный диалог происходил полностью без моего участия, так что я не понял ровным счётом ничего. О чём они договаривались, мне стало ясно позже. - Шестьдесят пять, - негромко сказал Нильсон. Крестоносец, сидевший впереди, снова обернулся к нам, на этот раз он выглядел озадаченно, и я торжествующе посмотрел на него. А вот Нильсон сидел, подперев голову руками и глядя в пол. Когда крестоносец отвернулся, я тихо спросил Нильсона: - Откуда у тебя такие деньги? Алхимик взглянул на меня, и я удивился тому, как он выглядел. Его нервы очевидно были на пределе: глаза скачут, пальцы теребят уголок мантии, а сам он постоянно кусает нижнюю губу. Я хотел спросить его, в чём дело, но решил, что сейчас не время. Нильсон даже не ответил на мой вопрос. Тем временем в зале творилось что-то невероятное. Огромное количество зевак, от нечего делать пришедших понаблюдать за ходом аукциона, казалось, были довольны таким неожиданным развитием событий. Крестоносец из первого ряда о чём-то яростно спорил, размахивая руками, с сидевшим рядом с ним кузнецом, а тот лишь мотал головой и пожимал плечами. Сидевший в ложе для почётных гостей мэр Пронтеры о чём-то советовался с сидящим рядом заместителем. И среди всего этого шума, вдруг прозвучал громогласный крик организатора: - Продано!!! Пока мы неспешно шли по асфальтированной главной улице Пронтеры, я ломал голову над событиями аукциона. О чём договорился Нильсон с Аделаидой? Откуда у него такие деньги? Зачем ему этот катар? Вопросов было много, а вот ответов – ни одного. Расспрашивать алхимика я пока не решался: он был не в том состоянии. Мы и так с огромным трудом продрались сквозь толпу журналистов, дежуривших у входа в здание аукциона. У каждого у них были свои дурацкие вопросы, ни на один из которых, впрочем, ответа они не получили. Придётся им в своих газетах в репортаже с аукциона довольствоваться скупым «Покупатель от комментариев отказался»… Конечно же, ни в какой бар мы уже не собирались. Собственно говоря, я вызвался проводить Нильсона до дома только ради того, чтобы поговорить с Аделаидой. Моя натура детектива требовала полной ясности произошедшего; не узнав всего, отступать я не собирался. Открыв дверь своего дома, Нильсон начал подниматься вверх по ступенькам. Аделаида поспешила за ним, но я окликнул её. - Да? – спросила она, повернувшись ко мне. - Тебе не кажется, что нужно кое-что объяснить? Кивнув мне и оглянувшись на Нильсона, она подошла ко мне и негромко сказала: - Дело в том, - сказала Аделаида, ещё раз оглянувшись на Нильсона, чтобы убедиться, что он нас не слушает, - что он попросил меня захватить с собой деньги. Видимо, он предвидел, что не только он один захочет завладеть этим катаром. - Что это за катар вообще? Зачем он ему? – непонимающе спросил я. - Эээ… ну, я не знаю точно. Он говорил, что затраты на него окупятся с лихвой. - Понятно…, - сказал я, хотя ничего понятного тут не было. - Честно говоря, я ещё никогда не видел его в таком состоянии. Позвони мне, если что-нибудь прояснится, хорошо? - Обязательно. Пока. - Пока. Кажется, что на два вопроса ответы я нашёл: Нильсон договаривался с Аделаидой об использовании её денег. Однако третий вопрос всё ещё оставался открытым. Я намеревался позвонить Нильсону завтра, но до этого мне нужно было хоть как-то провести сегодняшний день, который ещё только начался. Перебрав несколько вариантов, среди которых была версия отправиться в кино или всё-таки пойти с кем-нибудь в бар, я решил прогуляться к Бафометовому Озеру, которое было названо так из-за странной формы, напоминающей гигантскую косу. До него было около тридцати минут ходьбы, кроме того, там было одно очень хорошее местечко, в котором можно было уединиться. Зная себя, я понимал, что не смогу сейчас думать ни о чём, кроме как о событиях сегодняшнего дня. За открывшимися передо мной северными воротами Пронтеры до самого горизонта простирался красивейший пейзаж. С холма, на котором стояла Пронтера, были видны и Лазурный Ручей, переливающийся всеми оттенками синего в лучах полуденного солнца, и густой еловый лес, простирающийся от дальнего берега Лазурного Ручья до самых подножий гор, сейчас затянутых лёгкой дымкой. Где-то там была узкая долина, ведущая к моему самому любимому месту во всём Мидгарде – Бафометовому Озеру. Я вдохнул свежего воздуха, ведь за пределами города машины вообще не ездили, и начал спускаться с холма. Для того, чтобы перейти на другой берег Лазурного Ручья, мне нужно было спуститься немного вниз по течению – именно там был построен пешеходный мост через реку. Но зато в лесу я буду волен ходить именно там, где мне вздумается. За последнее время я почти не выбирался за пределы Пронтеры – всё свободное время либо отнимала вторая работа по очистке подземелий (для того, чтобы попасть в Геффен, мы пользовались телепортацией), либо какое-нибудь мелкое расследование, так что теперь я наслаждался тем, что, наконец-то, нахожусь на природе. Поразительно, что такие живописные места находятся в пяти минутах ходьбы от столицы. Впрочем, если вдуматься, в этом не было ничего удивительного: местность вокруг крупных городов была очищена от монстров совсем недавно, и многие люди побаивались выходить за городские стены. Бафометово Озеро располагалось в горной местности, в широкой долине между самыми высокими хребтами. Оно очень красиво смотрелось сверху, здесь рядом был весьма комфортный пляж, но по-настоящему насладиться пребыванием на озере можно было только с одного места – с того самого, где сейчас находился я. Отсюда было видно не только само лезвие Бафометовой Косы, но и до самого горизонта простиралась его рукоятка. Это было очень красиво: узкая полоска спокойной водной глади, со всех сторон окружённая горами, резко вздымающимися на несколько километров вверх. Между прочим, впечатление о небольшой глубине Бафометового Озера было обманчивым – в его центре можно было спуститься под воду почти на пятьсот метров. Однако, даже находясь в таком живописном месте, я почти не засматривался на природу, а просто глядел вдаль, размышляя. А поразмышлять было над чем. Я строил разнообразные догадки, но чувствовал, что все они даже близко не подбирались к истине. Похоже, что у меня было недостаточно информации, чтобы разобраться в этой истории. Решив, наконец, что все мои попытки бесполезны, я попытался отвлечься от сегодняшних забот, но даже это мне не удалось. Надо было отправляться обратно в Пронтеру. Странно! На выходе из долины, ведущей к Бафометевому Озеру, стоял человек и явно кого-то ждал. Про себя я удивился этому: немногие решались в такое время выходить за пределы города. Как оказалось, удивляться здесь было нечему: человек ждал меня. - Здравствуйте, - поздоровался он. – Вы Роберт Шаклин? – эти слова прозвучали скорее как утверждение. - Да, - ответил я с подозрением. – А в чём дело? - Я корреспондент газеты «Новый Мидгард». Вы не ответите на несколько вопросов? - Нет, - отрезал я. Наверняка все вопросы будут об аукционе, а мне не хотелось об этом говорить. Я пошёл дальше. - Подождите! – крикнули мне вслед. – Вы знаете, что у вашего друга Нильсона никогда не было 65 миллионов зени? Я, не оборачиваясь, продолжил идти. - Что вы можете сказать в том, что, возможно, этим катаром можно убить? Сначала я остановился. Потом повернулся. И посмотрел на журналиста. Перед тем, как я продолжу рассказ, мне придётся кое-что вам объяснить. Дело в том, что убийства у нас не имели ровным счётом никакого смысла: действительно, зачем кого-то убивать, если любой священник сможет сразу же воскресить труп? Тем не менее, уже многие годы ходили слухи об оружии, способном убивать по-настоящему, без возможности воскрешения. До сих пор это было ничем не подтверждено, и шум вокруг этого постепенно стал утихать. Но теперь, с появлением этого катара, все почему-то снова вспомнили об этой теме. Не может быть, чтобы такие слухи не имели под собой никаких оснований. Поэтому я так удивился словам журналиста. С трудом владея собой, я сказал: - Это только слухи. И пошёл к Пронтере. Корреспондент не стал меня догонять. Я лихорадочно думал. Кажется, наконец-то, события сложились в единую картину. Нильсон купил этот катар потому, что был уверен в его уникальных свойствах. В таком случае, он действительно мог принести фантастическую прибыль. И именно поэтому он и выглядел подавленным: боялся, что цена в 65 миллионов не окупится. С другой стороны, Нильсон затеял опасную игру. С этого момента его жизнь постоянно будет находиться в опасности. Я ускорил шаг, ведь нужно было как можно скорее зайти к нему домой.
Ужс... Ниасилил... не думал что такое со мной случится каданить... На работе бу читать... А вообще чтиво = Гуд.. Спасибо автору
Продолжение. _____________ Перед тем, как заходить к алхимику в гости, я решил позвонить ему. Это нисколько не помешало моим первоначальным планам, потому что мой дом находился ближе к северным воротам Пронтеры, чем его. Но когда и на второй раз никто не взял трубку, я поспешил отправиться домой к Нильсону. Закрыв за собой дверь, я пошёл на юг по главной улице; пройдя мимо Мемориала, я направился по боковой улице на восток. Затем, зайдя в глубь квартала, я подошёл к серому десятиэтажному дому – именно здесь и жил Нильсон. Конечно же, этот дом не был целиком и полностью собственностью алхимика. Нет, это было просто одно из многоквартирных зданий юго-восточного района. Кстати, десятиэтажных домов в наше время уже не строили, отдавая предпочтение красивым небоскрёбам. С точки зрения прибыли это действительно было выгодно, однако по всему Мидгарду находились люди, возражавшие против постройки высотных зданий, как «нарушающих историческую обстановку страны». Впрочем, я против постройки небоскрёбов ничего не имел. Открыв входную дверь ключом, который мне когда-то дал сам Нильсон, я поднялся на третий этаж по чистой ухоженной лестнице к квартире алхимика. Честно говоря, я боялся, что уже опоздал. Поэтому я облегчённо вздохнул, когда за входной дверью после моего звонка послышались шаги. Дверь открылась, на пороге стоял Антонин, хороший друг Нильсона. Он был священником. - А, Роберт, - сказал Антонин, когда увидел меня. – Ищешь Нильсона? - Да, - ответил я, заглядывая через плечо священника в комнату. Впрочем, ничего интересного я не увидел: на вешалке висела одежда, под ней стояла обувь, дверь в конце коридора была закрыта. – Почему ты не отвечаешь на звонки? - Я думал, что это опять журналисты. - Понятно… Нильсон здесь? У меня с ним важный разговор. - Нильсона нет. Он уехал. - Уехал? – я заволновался. – Куда? - Эээ… он хотел уединиться. Его просто достали эти журналисты, так что он даже мне не сказал, где его искать. - Ясно…, - я ещё раз заглянул внутрь, надеясь что-нибудь обнаружить, но безрезультатно. – Спасибо, Антонин. - Не за что. Пока, Роберт. Ну что ж, если Нильсон хотел уединиться, то он мог поехать только в единственное место во всей стране – на остров Биалан, находящийся рядом с Излюдом. Алхимик думал, что никто не знает о том, что у него там есть собственный дом. Но он ошибался. После разговора с Антонином, я снова начал беспокоиться. Вы можете сказать, что мои действия были слишком поспешны, что я мог дождаться, когда Нильсон приедет обратно в свою квартиру и позвонить ему. Но на это я вам отвечу, что у меня было нехорошее предчувствие. Я уже как будто знал, что с ним случилось что-то плохое. И чем дольше я не видел Нильсона, тем сильнее беспокоился. Вновь выйдя на главную улицу, я пошёл на север к центральной площади, которая сейчас называлась Площадь Мемориала. Мне нужно было зайти в трёхэтажное здание из белого камня, на втором этаже которого располагались камеры для телепортации (на первом этаже был магазин хозяйственных вещей). К сожалению, освоение острова Биалан только-только началось, поэтому телепортироваться непосредственно туда было пока невозможно, а значит, меня ждало полуторачасовое путешествие на корабле. Телепортацией я пользовался далеко не впервые, поэтому крашеные переливчатой магической краской стены и потолок меня нисколько не удивили. Взойдя по ступенькам на второй этаж, я попал в широкий зал, его пол был покрыт паркетом из редкой породы дерева, а впереди была установлена касса для оплаты телепорта. К ней стояла небольшая очередь. Заплатив шестьсот зени за перемещение к Излюду, я зашёл в одну из многочисленных кабинок. Внутри неё всё было покрашено в нейтральный белый цвет, поэтому я даже не ощутил, как через мгновение оказался в ближайшем к столице городе. Выйдя из точно такого же трёхэтажного белого здания, как и в Пронтере, я мельком посмотрел на огромный дирижабль, готовый вот-вот оторваться от земли, чтобы полететь в Юно (да, да, мы всё ещё пользовались этим древним видом транспорта), и затем побежал к пристани, потому что, судя по расписанию, совсем скоро оттуда отплывал пароход к острову Биалан. На пристани уже собралось много народу, в основном те, кто жили на острове постоянно, а в город плавали только за покупками и последними новостями. Их было легко отличить от всех остальных, потому что на Биалане, по непонятной причуде природы, всегда было намного теплее, чем в Излюде, а значит, люди с острова одевались более легко. Впрочем, были здесь и исконные городские жители. Наконец, выпуская из трубы клубы белого пара и протяжно дудя, к пристани подплыл пароход. Увидев его, я только хмыкнул – пожалуй, он был даже старее меня. На его борту облупилась краска, а прочитать название и вовсе было невозможно. Доски на палубе потемнели от времени, а завершала картину дверь в погреб с оторванной ручкой и прибитым объявлением: «Не закрывать!! Открывать будете сами». Впрочем, первое впечатление оказалось неверным: когда я, заплатив 150 зени за билет, вошёл в свою каюту, там оказалось достаточно уютно, мебель была относительно новая, и даже обои на стенах, казалось, были приклеены совсем недавно. Так что если не очень часто выходить на палубу, можно было и вовсе забыть о том, что плывёшь на таком старом корабле. Все полтора часа, которые заняло путешествие, я просидел в своей каюте за книгой, или просто пялясь в иллюминатор на синие волны. Я даже не заметил, как пролетело время, казалось, что с момента отплытия до звонка, означающего конец путешествия, прошло всего несколько минут. На Биалане нещадно палило солнце, ветра почти не было, все насекомые и птицы прятались в тени деревьев, поэтому, чтобы не взмокнуть в первые пять минут пребывания здесь, мне пришлось снять рубашку. Затем, поправив на поясе катар и однозарядный пистолет, я пошёл от пристани к центру острова. По обеим сторонам узкой дороги росли раскидистые деревья, пробивались к свету травинки, привлекали насекомых своим ароматом цветы. Трудно поверить, что в это красивое местечко совсем недавно боялись заходить люди, чтобы не быть растерзанными гигантскими крабами и им подобными монстрами… Узкая дорога вскоре привела меня к небольшой деревеньке, в которой было порядка двадцати домов. Только когда ко мне подошли два небритых человека с ножами, я вспомнил, что остров Биалан – самое лучшее место для преступников, потому что здесь почти нету стражей порядка. Ну а намерения этих двух людей были буквально написаны у них на лбу, так что в своих дальнейших действиях я не сомневался ни секунды. - Сколько времени? – спросил один из них низким хриплым голосом. - У меня нет часов, - сказал я и поднял вверх правую руку, чтобы они убедились в этом. Левой же рукой я сорвал с пояса катар и ударил одного из бандитов в горло. Среагировать и увернуться он успел, но это ему не помогло. Карты мумий, вставленные в мой катар, как будто подсказали, в какую сторону прыгнет бандит. Поэтому в последний момент я ударил чуть левее, чем хотел изначально. В итоге оружие вонзилось разбойнику чуть выше правой груди. Вскрикнув от боли, он упал на спину и откатился назад. Я про раненного моментально забыл, потому что, во-первых, опасности он больше не представлял, а во-вторых, второй бандит уже атаковал меня. Избегая атаки, я отпрыгнул назад и сразу же включил «второе зрение» (мне позволила это сделать ещё одна карта), лишая бандита его главного преимущества – скрытности. Теперь он уже не мог неожиданно подобраться ко мне сзади и нанести смертельный удар. Сразу же после этого я резко достал пистолет и направил его на приближающегося разбойника, всем своим видом показывая, что сейчас выстрелю. Тот сделал именно то, на что я рассчитывал: бросился вперёд и вниз, под пулю, пытаясь схватить меня за ноги и повалить на землю. Конечно же, стрелять сразу я не собирался, вместо этого я ещё раз отпрыгнул назад, встав теперь вплотную к стене, и прострелил бандиту ногу. Пока тот корчился на земле, я быстро побежал от места происшествия к центру деревни, опасаясь, что на звуки схватки сбегутся ещё бандиты. А в моём пистолете больше патронов не было… Пробегая мимо домов, я видел, как из окон высовывались жители и аплодировали мне – похоже, что такие нападения средь бела дня стали уже нормальным явлением. Мне было, по большому счёту, всё равно – возвращаться на Биалан в ближайшее время я не собирался. Чем ближе я был к дому Нильсона, тем быстрее я бежал. Самой страшной пыткой для меня сейчас было ожидание. Когда же я был у дверей его двухэтажного деревянного особняка, руки у меня по-настоящему дрожали. Я надавил на дверной звонок, в доме послышался резкий звон. Долгое время ничего не происходило. Решив избавить себя от нестерпимого ожидания, я толкнул дверь плечом, но она оказалась заперта. Я спустился с крыльца, заглянул в окно, и в этот момент дверь открылась. Я оглянулся. На пороге стоял Нильсон, живой и невредимый. Трудно сказать, что я испытал в этот момент. Честно говоря, мне с трудом удалось подавить в себе порыв броситься к нему на шею и обнять. Несмотря на то, что я не могу точно описать, что происходило у меня внутри, одно я могу сказать точно – на моём лице не отразилось ничего из этого. Такому приёму я научился давно, когда ещё только обучался боевому мастерству, и это умение не раз и не два пригодилось мне в жизни… Пригодилось оно мне и сейчас – я не хотел объяснять алхимику, почему я так волновался. - Ээ… Роберт? Откуда… э-э, что ты здесь делаешь? – спросил он неуверенно и немного… сонно? Не знаю, как это объяснить, но его голос действительно прозвучал так, как будто он только что проснулся. - Привет, Нильсон, - поздоровался я деловым тоном и протянул руку. – Можно с тобой поговорить? - Ты… приехал сюда только чтобы поговорить со мной? А откуда… - алхимик подавил зевок, - откуда ты узнал, где я живу? Пропустив его вопросы мимо ушей, я прошёл в дом. - Нильсон, я хочу поговорить с тобой об этом катаре. Алхимик подошёл к столу, взял с него какую-то белую тряпку, повертел её в руках и положил обратно. Кажется, он уже просыпался. - Ты узнал о его свойствах? - Да, и это… подожди, так ты знаешь, что это за оружие? - Конечно. Иначе я бы его не купил. - Так это всё правда? – искренне удивился я. - Этим катаром действительно можно убить? - Можно. Если хочешь, убедись в этом сам, - Нильсон показал на закрытую дверь. – Там лаборатория. Я ставил опыты на лягушках и мышах, - пока он рассказывал мне о своих опытах, я смотрел по сторонам. В лаборатории с обеих сторон было много клеток с животными, некоторые из них лежали замертво. Здесь неприятно пахло какими-то лекарствами и реактивами, в огромных аквариумах и террариумах сидели различные млекопитающие или плавали рыбы. - Таким образом, для убийства достаточно всего одной царапины. Получив её, существо через несколько секунд умирает, и воскресить его нельзя. Антонин помог мне провести эксперимент, - закончил рассказывать Нильсон. – Хочешь, сам убедишься во всём? - Нет уж, спасибо, я тебе верю, - отказался я. - Мне ещё надо поставить опыты на рыбах и птицах. Но я думаю, что результат будет точно таким же. - Понятно… - протянул я. – Нильсон, ты понимаешь, что с этого момента тебя могут убить? - Ха-ха, даже не думай об этом. Никто не знает о свойствах этого катара! - Да ну? - я рассказал о встрече с журналистом. - Прибавь к этому ещё и крестоносца с аукциона. - Да брось, Роберт. Мне ничего не угрожает, поверь. - Ну смотри. Я говорил серьёзно, - сказал я и направился к выходу. Выйдя из дома алхимика и направившись к пристани, я чувствовал себя двояко. С одной стороны, я был безумно рад тому, что Нильсон жив и здоров, но с другой стороны, я опасался за его жизнь. Более того, если об этом оружии станет известно журналистам, это поставит мир с ног на голову. Больше нигде не будет безопасного места, придётся всегда носить с собой оружие и броню – и всё это ради того, чтобы не быть застигнутым врасплох каким-нибудь бандитом с таким же оружием. Когда я, наконец, оказался дома, солнце уже село. Я послушал по радио последние новости, но, к счастью, ни слова об уникальных свойствах этого катара сказано не было. После этого я решил лечь спать, а на завтра позвонить Аделаиде. Ей следовало знать о том, какую игру затеял Нильсон. Проснулся я оттого, что мне в лицо светило солнце. Такое ощущение, что Пронтера была какой-то аномальной зоной: пасмурные дни здесь были чрезвычайной редкостью, а про дождь и грозы говорить вообще не приходилось. Впрочем, зимой ситуация менялась на прямо противоположную: почти весь день с неба крупными хлопьями валил снег, а иногда - даже град. Вспомнив о данном себе вчера обещании позвонить Аделаиде, я набрал её номер. Трубку она схватила буквально сразу же, и едва я поздоровался, крикнула, чуть не плача: - Ах, Роберт, это ты…! Нильсон… Он мёртв!
Количество просмотров вроде изменяется, продолжаем) ________________________ Слухи распространялись чрезвычайно быстро, но, к счастью, многие не воспринимали их в серьёз из-за разногласий в фактах. Одна половина населения острова Биалан считала, что на алхимика было совершено нападение, но его уже воскресили священники, другая же половина жителей с пеной у рта доказывала, что своими глазами видели его труп, чуть ли не разорванный в клочья, а воскресить алхимика невозможно. В Пронтере много людей полагало, что на Нильсона напали монстры. В других городах Мидгарда и вовсе на это сообщение обращали не больше внимания, чем на обычную шутку. А правда была гораздо хуже. Телефон в моём доме просто обрывали журналисты, в надежде подтвердить или опровергнуть все эти слухи, но ответа ни на один вопрос они не получили – впрочем, им даже не удалось хоть что-то у меня спросить, потому что я сразу же клал трубку. Между тем я уже ждал визита Президента Сообщества Детективов – Леонарда. Вне всякого сомнения, жители острова Биалан вспомнят, что я приходил к дому Нильсона, а это означает, что я был в числе подозреваемых. Несомненно ещё и то, что таким громким делом, как убийство, будут заниматься абсолютно все, кто сейчас свободен. Я уже томился в ожидании звонка, и он, наконец, прозвучал. Когда я открыл дверь, там стоял хоть и не Леонард, но два каких-то других детектива. Не спрашивая, зачем они пришли, я пригласил их сесть за стол. - Итак, надеюсь, вы понимаете, зачем мы тут? – спросил тот, кто сидел левее меня. Поскольку они не представились, я назвал их, соответственно, Левый и Правый. - Да, - выдавил я. - Хорошо. В таком случае, я не стану вас долго расспрашивать. Вы вчера были на острове Биалан? - Да, - снова ответил я. - Зачем? - Я хотел увидеть Нильсона. Это было примерно в четыре часа дня. - Расскажите подробнее, где в какое время вы были, - потребовал Правый. - Корабль отправляется от пристани Излюда в два часа дня, значит на Острове я был около половины четвёртого, - рассуждал я. - Ближе к четырём часам я был у Нильсона, пробыл там минут двадцать, затем отплыл обратно в четыре часа сорок пять минут на корабле. Дома я был… - Спасибо, достаточно, - прервал меня Левый. – Мы расспросим экипаж корабля, возможно, что они вас запомнили. Зачем вы хотели увидеть Нильсона? - У нас с ним был личный разговор. - Что за личный разговор? Может, вы говорили об этом катаре? – это слово Левый произнёс таким ехидным тоном, что сразу стало понятно – ему известно о его свойствах. Но откуда? - Это к делу не относится. Вы расследуете убийство, вы спросили подозреваемого, где он был на момент совершения преступления. Что вам ещё нужно? Проверяйте всё, что я вам сказал! – я показал, что очень раздражён их поведением, но на самом деле, это было совсем не так. - Хорошо, хорошо, успокойтесь, - примирительно сказал Правый. – Спасибо, что уделили нам время. До свидания. - До свидания, - ответил я и пошёл проводить их к выходу. Когда Левый уже вышел из моей квартиры, Правый, остановившись, повернулся ко мне и сказал: - Извини уж, что мы к тебе так пришли… Запутанное дельце, так что проверяем каждого… - Ладно, ничего, - рассеянно ответил я. - Удачи тебе, - добавил Правый и вышел. Я только кивнул и закрыл за ним дверь. Итак, все эти вопросы были скорее формальностью. После этого разговора мне стало очевидно, что Леонард просто в тупике и не знает, что делать. Если уж дошло до того, что он так открыто проверяет собственных сотрудников – дело действительно плохо. Если вы думаете, что я сейчас продолжал жить, как ни в чём ни бывало, то вы ошибаетесь. Только сейчас, начиная с того самого момента, как я узнал о смерти Нильсона, у меня появилась свободная минута… Я застал себя за тем, что тупо сижу за столом и смотрю в одну точку. Я вспоминал далёкие времена… Когда мы с Нильсоном ещё жили в Морроке и ели то, что удавалось украсть… Как я надеялся, что Нильсон станет либо бандитом, либо убийцей, как и я… Но у него рано появились способности к приготовлению различных снадобий и всего подобного… Я вспоминал, как мы, сумев приготовить какую-то едкую кислоту, вскрыли замок мясного склада… Как мы тогда радовались, как питались вкусным отборным мясом целую неделю… А теперь всего этого уже не будет… никогда. Для того, чтобы попасть в Излюд, а затем расспросить капитанов кораблей требовалось не более двух часов. Значит, именно через это время детективам станет понятно, что я невиновен. Я надеялся, что после этого меня, наконец, посвятят в суть дела, и я узнаю о том, что было найдено в доме Нильсона или когда произошло убийство, а также многое другое. Не зная всего и не имея доступа к месту преступления, я не мог приступить к расследованию. Более того, в тот момент я вообще ничего не понимал в происходящем. Так что весь день я провёл, пытаясь хоть что-то выяснить. К Леонарду меня не пустили, на Биалан в дом Нильсона даже ездить было бессмысленно. Надежда была на репортёров, которые из кожи вон лезут, чтобы любыми способами достать информацию, но даже в вечерних газетах совсем ничего о случившемся я не нашёл. Да… Сообщество Детективов умело хранить информацию. Оставалось только дожидаться, когда они сами захотят всё мне рассказать. Как я и ожидал, на следующий день всё прояснилось. Едва раздался звонок, я подбежал к окну и увидел стоящего на пороге Леонарда. - Привет, Роберт, - устало сказал он, едва я открыл дверь. – Ты уже понял, зачем я пришёл? - Да, - коротко ответил я и пригласил его в дом. - Хорошо, - сказал Леонард, усаживаясь за стол. – Итак, дело крайне серьёзное. С этого момента ты не должен вести никаких разговоров с журналистами. Никто не должен ничего знать. Мы слишком многим рискуем! Понятно? - Да, - повторил я с некоторым удивлением. - Теперь я посвящу тебя в курс дела. Убийство произошло между пятью и шестью часами вечера. Смерть наступила от… э-э-э, об этом чуть позже, – неуверенно сказал он и посмотрел на меня. Я сделал удивлённый вид, но уже догадывался, что произошло. Видимо, Нильсона убили купленным им же катаром – а для того, чтобы им убить, достаточно нанести хотя бы одну царапину. Неудивительно, что Леонард не знал, как об этом сказать… Но я не должен был показывать, что мне обо всём известно. Вот откуда о свойствах этого катара знают все детективы? Это был хороший вопрос, впрочем, совсем скоро всё прояснилось. - В доме алхимика был найден дневник, - продолжал Леонард. – Судя по датам, он вёл его в течение двух лет. Ты наверняка знаешь, что в этот же день Нильсон купил катар на аукционе за 65 миллионов, не так ли? Я кивнул. - Так вот, судя по дневнику, - говорил Леонард, - Нильсон охотился за этим катаром очень и очень давно. - Что же это за катар такой, в конце концов? Почему абсолютно все о нём говорят? – нетерпеливо сказал я. Конечно же, я знал ответ на этот вопрос… - Роберт, это… это самое главное, - чуть тише сказал Леонард. – Думаю, тебе лучше самому это прочитать, – он протянул мне дневник в чёрной обложке. Открыв последнюю страницу, я начал читать ровный почерк Нильсона. «Сегодня произошло великое событие – этот катар стал моим. Аукцион прошёл просто ужасно…» Далее следовало краткое описания самого аукциона, которое я пропустил. «Я решил сразу же приступить к тестам. В клетках у меня были уже заготовлены животные: мыши и лягушки. Результаты тестов оказались фантастическими: этот катар не только по-настоящему убивает, для этого, оказывается, достаточно одной царапины! Животное падает замертво через несколько секунд и уже не поддаётся воскрешению!..» Далее Нильсон рассуждал о перспективах этого открытия, и о том, как всё теперь изменится. Я не стал продолжать чтение, потому что, если я хотел показать Леонарду, что ошеломлён новостью, этого делать не стоило. Я прочитал отрывок ещё раз, медленно положил дневник Нильсона на стол и посмотрел на Леонарда. - Всё это - правда? – тихо спросил я. – Правильно я понял, что его убили этим самым катаром? - Да, да всё именно так. В доме обнаружена лаборатория, там повсюду мёртвые мыши и лягушки. Теперь ты понимаешь, почему я просил тебя держать всё это в тайне? Сейчас повсюду ходит много различных слухов, но, к счастью, жители, скорее всего, восприняли всё это как шутку. Нам пока везёт. Ты представляешь, что начнётся, если люди узнают о существовании такого оружия? Я только кивнул. - Но самое худшее я тебе ещё не сказал. - Что может быть хуже этого? – отчаянно спросил я, подняв голову. - Катар пропал. Вот это уже была действительно новость. Нам остаётся только молиться, чтобы мы успели найти преступника до того, как ему взбредёт в голову использовать этот катар ещё раз. В противном случае… в Мидгарде начнётся настоящая паника. - Роберт, я понимаю, в каком ты сейчас состоянии. Поэтому не буду тебя задерживать. Теперь ты можешь свободно пройти на место преступления, и ещё одно… за поимку преступника назначена награда – пятьсот миллионов зени, - Леонард сделал паузу. – Ладно. Будь осторожен. С этими словами Леонард ушёл. Нет, мысли о фантастической награде сейчас меня совершенно не занимали. Я был настолько ошеломлён, что даже не закрыл за Леонардом дверь – непростительная ошибка в такие времена… Мне нужно было заняться расследованием, но я не мог этого сделать. У меня всё валилось из рук. Хотелось только лечь на кровать и отвлечься, забыться… Пропажа катара означала конец Мидгарда. Конец всего. «Ты чего размяк? – подбадривал я себя, пытаясь всё-таки встать со стула, на котором я всё ещё сидел. – Так и будешь сидеть, пока к тебе в дом не заберётся убийца?» В какое-нибудь другое время это подействовало бы, но не сейчас. Как теперь жить, если из дома нельзя выйти без тяжёлой металлической брони, стального шлема и вообще – полного комплекта доспехов? Через полчаса мне удалось заставить себя подняться со стула и хотя бы закрыть дверь, однако пессимистическое настроение осталось. Я даже не знал, с чего начать расследование. Я понимал, что первым делом следует осмотреть место убийства самому, но всё то же пессимистическое настроение подсказывало мне, что ничего я там не обнаружу. Такое состояние было уже опасным, оно грозило привести к полному безразличию к происходящему. Поэтому я лёг на кровать и постарался заснуть… Я понятия не имел, сколько проспал, но зато точно знал, что мне сейчас следует отправиться на остров Биалан. На улице сияла всеми огнями вечерняя Пронтера. Уличные фонари освещали мостовую в приятный чуть зеленоватый цвет, на стенах города расположились красные прожекторы, предназначенные для заблудившихся путников и отпугивания монстров. Правительство города не скупилось на магические эффекты: названия магазинов и баров по краям освещались магическим пламенем, на крыше главного здания города были установлены прожекторы, рисовавшие в тёмном звёздном небе причудливые фигуры. Мемориал на центральной площади был освещён маленькой радугой, выполненной в зелёных тонах, как и весь остальной город. Вся эта игра красок была не случайной: жёлто-красные вывески и зеленоватые дороги выглядели просто потрясающе красиво – с большой высоты вечерняя столица напоминала голову гигантского льва с золотистой гривой и тёмной шкурой. У Пронтеры было несколько других названий: например, Львиная Голова или Зелёный Город. Телепортировавшись в Излюд, я сразу же пошёл к расписанию движения кораблей. К счастью, до отправления у меня было ещё тридцать минут, так что можно было не торопиться. Хуже было то, что на острове я смогу провести не более полутора часов – последний корабль отправлялся в десять часов двадцать минут. В ближайшем к столице городе световых эффектов было мало, отчасти из-за того, что для этого не выделялось столько денег, как в Пронтере, а отчасти – чтобы посторонними огнями не портить впечатления от «львиной головы». Только на самых высоких зданиях стояли тусклые красные фонари, служившие ориентиром для дирижаблей. На пристани людей почти не было. Все уже давно вернулись с работы или из магазинов, корабль шёл почти пустым. Смотря на медленно бегущие внизу тёмно-синие волны, я раздумывал, как вести расследование. Тихий плеск воды и редкие крики чаек навевали тоску, тишина нарушалась только редкими переговорами между матросами. Небо всё темнело и темнело, звёзды светили всё ярче и ярче, а у меня по-прежнему не было никаких идей. Я почему-то был уверен, что в доме Нильсона не найду ничего интересного. Лёгкий морской ветерок начал усиливаться, на палубе стало прохладно, так что я пошёл в свой номер. Там я достал из сумки любимую книгу об истории Войны Богов, которая не раз спасала меня в трудных ситуациях; почему-то при чтении именно этой книги у меня появлялись новые идеи. Она спасла меня и на этот раз. Я вспомнил о двух подозреваемых: крестоносце с аукциона и журналисте, подстерегавшего меня возле ущелья. Если они знали о свойствах этого катара, они автоматически попадали под подозрение. Узкую извилистую дорожку к деревне на острове Биалан освещала вовремя взошедшая Селена, второй спутник нашей планеты. Если бы не она, такой тёмной ночью, как эта, я вряд ли отыскал бы верный путь. Казалось, что ночью тут всё изменилось. Высокие раскидистые деревья теперь тяжело нависали над головой, сочная ярко-зелёная трава теперь выглядела жёлтой и высохшей, насекомых и птиц не было вовсе. Идти вперёд по этой ночной дороге было немного страшно, продвигаться мне помогала только мысль о том, что на самом деле дорога к деревне выглядит совсем иначе. В самой деревне дело обстояло ещё хуже. При солнечном свете узкие переулки казались безопасными, теперь же в темноте мерещились бандиты или даже какие-то демоны. Отбросив эти глупые предрассудки в сторону, я спокойно прошёл к дому Нильсона по кратчайшему пути. Место преступления охранялось двумя людьми. Они устало посмотрели на меня, когда я подходил; скорее всего, они стояли тут уже довольно большое время. - Кто вы? – спросил один из них. - Роберт Шаклин, детектив, - представился я и показал им пропуск, выданным мне Леонардом. - Хорошо, проходи, - безразлично ответили мне. - Что-нибудь интересное нашли? – спросил я, перед тем, как войти. - Угу. - Что? – спросил я. Информацию из этих двоих нужно было буквально вытягивать клещами. - Там внутри кто-то есть, вот у него и спроси. Поблагодарив их, я вошёл в дом. Здесь всё было так же, как и во время моего вчерашнего визита: так же располагался стол и стулья, так же горел в камине искусственный огонь, вот только самого хозяина дома уже не было в живых. Я заметил, что дверь в лабораторию открыта и в ней горит свет, поэтому я сразу направился туда. Находившийся в лаборатории человек склонился над столом и рассматривал мёртвую белую мышь. Я кашлянул. - Здравствуйте, - сказал человек, обернувшись на звук. – Меня зовут Боргоф. - Роберт, - представился я. – Как продвигается дело? Нашли что-то интересное? - Э-э, да. В одном из ящиков стола убитого найдено завещание. - Завещание? – заинтересовался я. – Интересно. Где оно? – завещание было очень важным, потому что могло подкинуть ещё нескольких подозреваемых. - К сожалению, там нет ничего интересного. Это даже завещанием назвать нельзя. Там всего одна строчка с просьбой похоронить его в семейном склепе. Можете прочитать сами, оно лежит на столе в главной комнате, – после этих слов Боргоф снова склонился над мышью. Действительно, в этой записке было только одно предложение: «В случае моей смерти похоронить меня в семейном склепе». Записка выглядела чрезвычайно странно. Это было не похоже на Нильсона. Уже не надеясь что-нибудь отыскать, я осмотрел комнату Нильсона и столовую. Конечно же, результат оказался нулевым. Впрочем, поездка сюда не пропала даром: об этой странной записке следовало подумать. Домой я вернулся уже за полночь, поэтому не стал утруждать себя раздумьями и, перекусив хлебом с молоком, лёг в кровать.
Примерно половину прочитали) ______________ Наутро под дверью меня ждало письмо. Неплохие новости! Они нашли подозреваемого. Никаких подробностей в письме не сообщалось, мне лишь предлагали прийти к полудню по указанному адресу. Бросив взгляд на часы, я понял, что у меня осталось совсем немного времени, поэтому сразу начал собираться. Здание, где держали подозреваемых, – по большому счёту, это была тюрьма, - располагалось рядом с южными воротами Пронтеры. Снаружи оно выглядело невзрачным каменным домом, покрашенным, правда, в чёрные и тёмно-синие тона, но на самом деле, внизу, под землёй, располагалось несколько этажей для заключённых. Я там бывал, к счастью, только один раз, чтобы повидать клиента, и возвращаться мне туда не хотелось: там было даже хуже, чем в подземелье Геффена. Ржавый металлический пол, ни лучика солнца… Нет, даже вспоминать об этом не хочется. Хорошо, что всех подозреваемых держали на двух верхних этажах. Там было хоть и грязновато, но не так мрачно. Двое людей, дежуривших на входе, пропустили меня, едва увидев пропуск. Пройдя по длинному освещённому солнцем коридору, я попал в зал, где и находился подозреваемый. Тут уже не помогла даже моя выдержка, которую я по праву считал хорошей. Вытаращив глаза и не в силах сдвинуться с места, я смотрел на сидящую в центре зала в окружении нескольких охранников Аделаиду. - Эй, Роберт, - позвал меня Леонард, который стоял, прислонившись к стене. – Чему ты так удивился? Ты её знаешь? - Э-э, ну да, - ответил я, заметив, как Аделаида с надеждой посмотрела на меня. – Я знаю её достаточно хорошо, чтобы сказать, что она не убивала Нильсона. Почему вы её подозреваете? - Во-первых, она, видимо, знала о свойствах катара…, - начал Леонард, но я резко перебил его. - Об этом многие знали. - Подожди, Роберт, не мешай, - попросил Леонард. – Мы её даже не арестовали. Она только лишь под подозрением, не нервничай, - успокаивающе говорил он. - Мы пригласили Аделаиду сюда, чтобы задать несколько вопросов… - Это не просто вопросы, это уже допрос, - не удержался я. - Я же попросил, - Леонард хмуро посмотрел на меня. – Ты наверняка знаешь, что в прошлом Аделаида была… скажем так, она имела кое-какие связи с бандитами. Это действительно было так, и я об этом знал. К счастью, это было около пяти лет назад, когда в Мидгарде был ужасающий кризис и голод, так что на такие дела тогда закрывали глаза. Правительство страны решило никого не наказывать за поступки, совершённые в то время, а наказывать было за что. Леонард тем временем продолжал. - … Вполне возможно, что кто-то из «старых знакомых» попросил её достать этот катар… Подожди, это только предположения, я ничего не утверждаю! – воскликнул Леонард, заметив, что я собираюсь возразить. – Аделаиду не продержат здесь долго, я за этим прослежу. Мы скоро её отпустим, ну, конечно, будем следить за ней… Итак, ты что-то хочешь у неё спросить? - Нет, - отрезал я, и, повернувшись, направился к двери. Когда я прошёл по коридору несколько шагов, то услышал, как у меня за спиной хлопнула дверь, и обернулся. Из зала в сопровождении двух охранников вышла Аделаида. У неё был очень уставший вид – действительно, провести долгое время в такой обстановке очень тяжело. Окликнув меня, она побежала навстречу. - Роберт, ты здесь…! Нильсон… это ужасно! – девушка чуть не плакала. - Мне его тоже очень, очень жаль…, - попытался успокоить я её. – Но жизнь же продолжается. Ты не могла ничего сделать. Аделаида, глядя в пол, только кивнула. Я ждал, когда она возьмёт себя в руки – у неё явно было ко мне какое-то дело. Наконец, она подняла взгляд и заговорила. - Я не убивала … - только и сказала она и, снова опустив голову, замолчала. - Ну, успокойся, - я уже собирался повысить голос, но вовремя сдержался. – Это всё скоро кончится. С тобой всё хорошо? - Да, да, - Аделаида снова посмотрела на меня. – Я не убивала его, но тут никто мне не верит! Они все считают, что я убийца! – глаза у неё были уже на мокром месте. Вот как они её довели своими расспросами! Я уже был готов пойти к Леонарду и добиться того, чтобы её отпустили. – Пожалуйста, найди настоящего убийцу! Я готова заплатить тебе… - Что ты, какие деньги? – удивился я. – Я всё что угодно сделаю, чтобы доказать твою невиновность! - Только, пожалуйста, поскорее! – Аделаида так умоляла меня, что я невольно стал ей очень сочувствовать. Она выглядела такой несчастной и беззащитной, что отказаться было просто невозможно и даже стыдно, тем более, что я всё равно собирался заняться этим делом вплотную. Так что я решил, что с этого момента всё своё свободное время посвящу раскрытию убийства. - Конечно, я сделаю всё, что смогу. Послушай, может мне остаться тут и добиться, чтобы тебя поскорее выпустили? - О, нет, спасибо, Роберт, не надо. Как ты говорил, это скоро закончится. - Ну смотри. Обязательно позвони мне, когда тебя выпустят, хорошо? - Да, хорошо, - вздохнула она. – Пока. И Аделаида под конвоем двух хмурых, как будто не выспавшихся охранников вернулась в зал. Сначала я решил заняться не более тщательным осмотром места преступления, и даже не возможными подозреваемыми, а теми странностями, которые не давали мне покоя. Во-первых, дневник. Если бы раньше мне кто-то сказал, что Нильсон ведёт дневник, я бы рассмеялся ему в лицо: это было слишком не похоже на алхимика. Я ещё раз пробежал глазами копию, оставленную мне Леонардом, пытаясь найти какие-то несоответствия, неточности – у меня было подозрение, что весь этот текст был написан самим убийцей для того, чтобы запутать следы. Но меня постигла неудача - в дневнике было краткое изложение всех событий, произошедших с Нильсоном за последние два года: поездка в Альберту на ежегодный съезд алхимиков, отдых на океане в небольшом прибрежном городке рядом с Морроком, и даже описание ингредиентов одного из придуманных им самим зелий – словом, всё то, что мог знать только сам Нильсон или же ближайшие к нему люди. Похоже, что подлинность дневника сомнений не оставляла, разве что… разве что преступник, перед тем как совершить убийство, выпытал все эти сведения из алхимика и ещё заставил его написать дневник от начала до конца. Идея была, в принципе, неплоха, но оставался один вопрос – зачем? И неужели это стоило таких усилий? И даже если бы это было так, Нильсон наверняка бы оставил какую-то неточность, какой-то знак. Но ничего подобного в тексте я не нашёл. Пока ответов на эти вопросы не было, мне пришлось выбирать между двумя оставшимися вариантами. Первый из них заключался в том, что убийца – это один из тех, кто очень хорошо знал Нильсона. Вариантов тут было немного: Аделаида или Антонин. Ну, за Аделаиду я мог поручиться – даже в самой тяжёлой ситуации, максимум, на что она была способна – это ограбление какого-нибудь маленького магазинчика, но ни в коем случае не убийство. Антонин же был священником, что само по себе исключало его из списка подозреваемых. Я неплохо знал историю Мидгарда, и, по-моему, за последние семьсот лет не было случая, чтобы священник убил человека. Но всё когда-то происходит впервые, поэтому я решил, что обязательно поговорю с Антонином. Второй же вариант был гораздо хуже. Здесь я исходил из предположения, что дневник действительно подлинный, и тогда количество подозреваемых резко возрастало. Так что логично было бы начать с Антонина. Если окажется, что он невиновен, тогда можно будет, уже ни на что не отвлекаясь, заняться вторым вариантом. Вместо того, чтобы тащиться под палящим весенним солнцем к дому Нильсона, в котором сейчас жил Антонин, я позвонил ему и пригласил в бар, расположенный совсем рядом с моим домом. Священник согласился, и сказал, что будет там минут через тридцать, а значит, у меня ещё было время поразмышлять. Думал я теперь о записке, оставленной Нильсоном. Поскольку её копии у меня не было, приходилось восстанавливать мелкие детали по памяти. Я вспоминал, каким почерком она была написана, вспоминал её внешний вид и многое другое. Но как я ни старался, никаких несоответствий я не нашёл, хотя до сих пор пребывал в полной уверенности, что записка была либо написана самим убийцей, либо же Нильсона просто заставили вывести этот текст. Появлялся логичный вопрос: зачем? Зачем убийце нужно было, чтобы алхимика похоронили в семейном склепе, то есть, не зарывая его в землю? Уж не затем ли, что где-нибудь на его теле будет спрятан катар? Такое место было бы весьма безопасным… Я даже не заметил, как пролетело время – уже было пора отправляться в бар. Надев чистую одежду, я вышел из дома. Первый, кто попался мне на глаза, был продавцом газет. Сидя на раскладном металлическом стуле на углу моего дома, он вяло смотрел на проходящих мимо людей, а если они останавливались, чтобы купить газету, он всё также вяло принимал деньги и отсчитывал сдачу. Я неожиданно вспомнил, что журналист из какой-то газеты тогда, у ущелья, спрашивал меня о катаре. Было бы интересно почитать, что они там про меня написали… Но как же называлась газета? Кажется, «Новый Мидгард». Купив сразу все номера за три последних дня, я начал бегло их просматривать, но ни в одном из них не нашёл ни слова о катаре. Скорее всего, да что там – я был уверен, что именно так всё и было, - журналист остался неудовлетворён моим ответом, и газета решила не печатать вообще ни слова об этом оружии. Войдя в бар, я увидел Антонина за дальним угловым столом и мысленно поставил ему пятерку за проницательность: очевидно, по голосу или ещё по каким-то признакам, он понял, что позвал я его не просто так и разговор предстоит серьёзный, поэтому и место подобрал так, чтобы нам никто не помешал. - Только не думай, что я не понимаю, зачем ты позвал меня сюда, - резко сказал Антонин, едва я сел рядом с ним. – Уж точно не «просто провести время», не так ли? - Ты это о чём… - начал я, решив всё-таки попробовать переубедить его. - Тебе объяснить? – ехидно поинтересовался Антонин. Он вообще вёл себя в несвойственной ему манере. Поначалу я списал это на напряжение, пережитое им за последние пару дней, но всё же отметил себе, что причина могла быть в чём-то ином. Антонин же, не дав мне и слово вставить, продолжил. – Предугадаю твой вопрос. Где я был в районе пяти часов вечера того дня? Отвечаю: я встречал в здании телепортации своего друга. Ты доволен? Пока Антонин говорил, я нетерпеливо смотрел на него и вообще притворялся, что мне это не интересно, хотя на самом деле, отмечал себе каждую деталь. Я не хотел ещё больше нервировать священника тем, что подозреваю его. Когда он закончил, я, тяжело вздохнув, сказал: - Антонин, да что с тобой такое? Я же тебя не подозревал, - соврал я, заметив, что священник чувствует себя немного виноватым за такой резкий ответ. – Я хотел спросить… ты знал, что Нильсон вёл дневник? Немного помедлив, Антонин ответил: - Нет, это тоже было для меня новостью, - он уже успокоился. – Ты читал, что там написано? Я видел этот дневник вообще только один раз. Как давно он его вёл? - Уже в течение двух лет. Там довольно мало интересного, в основном всё про то, как Нильсон искал этот катар. Не похоже на него, правда? Никогда бы не подумал, что он проводит время, описывая историю своей жизни. - Честно говоря, я тоже не верил, пока сам не увидел текст. - Да уж… Как думаешь, кто его убил? - Не знаю, но кто бы это не сделал, мало ему не покажется, когда его найдут, - сказал Антонин, глядя мне в глаза. - Надеюсь, что это «когда» не превратится в «если»… - пробормотал я. - Ладно, мне пора. Спасибо, что пришёл. - Подожди, Роберт! Может, проведём немного времени тут? - Нет, мне правда пора, Антонин. Пока, - попрощался я и пошёл к своему дому – я надеялся, что мне скоро позвонит Аделаида и не хотел пропустить её звонок. Тем более, что Антонин теперь тоже вызывал у меня подозрения…
Немного не рассчитал время, не подумал, что завтра уеду - так что завтра будет сразу +8 страниц (вордовских!), надеюсь ни над кем лень не победит) ___________________ Но вовсе не нервозное состояние Антонина удивило меня, хотя оно, безусловно, тоже было странным, подозрительно было то, что он говорил. Ну, если про дневник священник мог слышать от детективов, то как, каким образом он узнал время убийства? Я был уверен, что никто бы не стал раскрывать подробности смерти Нильсона даже его близкому другу. По-видимому, он был, как минимум, сообщником… К сожалению, всего этого было недостаточно, чтобы арестовать Антонина, нужно было собрать ещё доказательств. Первым делом следует узнать, действительно ли в пять часов вечера Антонин встречал друга в здании телепортации. Мои размышления прервал телефонный звонок. Я быстро взял трубку. - Да? – спросил я с надеждой. - Привет, Роберт! – я узнал голос Аделаиды. Странно… она говорила как-то… жизнерадостно? И это после нескольких часов допроса? Я бы, наверное, чувствовал себя очень уставшим. - А, привет! Как ты? Чем там всё закончилось? - Со мной всё хорошо! – таким же тоном ответила Аделаида. – Держали, конечно, долго, задавали всякие вопросы, ну, ты понимаешь какие, ты же детектив, - она засмеялась. – Сказали только, чтобы я ничего журналистам не говорила. Как мне показалось, они меня уже не особо и подозревают. - Ну вот и отлично. Ты, наверное, знаешь, что за тобой, скорее всего, будут следить? - За мной? – Аделаида как-то сразу посерьёзнела. – Ты уверен? Что им ещё от меня надо? - Я объясню, - также серьёзно сказал я. – Видишь ли, проблем с этим убийством просто… э-э, очень много, - вовремя удержавшись от крепкого словца, поправился я. – Поэтому они будут, так сказать, хвататься за любую соломинку. Ты – пока единственная, кого они подозревают, поэтому просто так они от тебя не отстанут. Просто будь осторожнее, хорошо? - Да, обязательно… - пробормотала она. – Спасибо, Роберт. - И ещё, ты что-то можешь мне рассказать об Антонине? - О ком? – переспросила она. – А, о священнике… а почему ты спрашиваешь? – но, не дождавшись ответа, Аделаида продолжила. – Я его почти и не знаю… - Тогда ладно. Всё, пока, пойду искать убийцу, - пошутил я и положил трубку. Спустя сутки я был в тупике. Все мои догадки, все предположения и идеи рушились прямо на глазах. Для начала выяснилось, что алиби Антонина просто железное. Пока он дожидался своего друга, его увидели и запомнили сразу трое людей, и в их словах не было ни одной неточности. Запомнили они Антонина потому, что он появился в здании около четырёх часов, а его друг появился только после пяти. В течение этого времени священник три раза просил служащих разрешить ему позвонить по их телефону – якобы, чтобы узнать, как дела у его друга. Так что Антонин убийцей быть не мог. А даже если он был сообщником, то выйти через него на преступника было практически невозможно. В этот же день я попытался разыскать того самого крестоносца с аукциона, который чуть было не перебил предложенную Нильсоном цену. Но и тут меня ждала неудача: когда я встретил человека из той же гильдии, выяснилось, что крестоносец (его, кстати, звали Джастин) сразу же после окончания аукциона уехал в Излюд на ежегодный воинский съезд и до сих пор находился там. Вполне логичным следующим шагом было бы запросить у Службы Телепортации Мидгарда список всех людей, кто воспользовался их услугами в день убийства, но я уже догадывался, каков будет результат: Джастина в этом списке я бы не нашёл, а значит, в момент совершения преступления он был в другом городе, что доказывало его невиновность. Оставалась последняя надежда: отыскать того журналиста. Была совершенно мизерная возможность, что именно он и был убийцей, но я надеялся вовсе не на это, а на то, что через него смогу выйти ещё на кого-нибудь. Редакция газеты почему-то находилась в Геффене, а не в Пронтере, так что впервые за несколько последних месяцев я отправился в Город Магов не для «посещения» подземелья, а по иному делу. Попав на высокие этажи Башни Волшебников, ведь именно здесь располагались камеры телепортации, я не удержался и посмотрел в причудливое треугольное окно. Отсюда, с самых последних этажей, открывался вид не только на сам город, но и на окрестные леса. Сплошная зелень пышных лиственных деревьев беспрерывно простиралась почти до самого горизонта. Высота Башни была столь велика, что отсюда даже можно было разглядеть руины Гластхейма, теперь уже почти закрытые выросшими за два века дубами, а также низенькие каменные дома Восточной Деревни Орков, как её называли люди. На языке орков она звучала как-то уж совершенно непроизносимо для человека: Гррахчиит. Я представил себе, как окрестности Геффена выглядят с дирижабля: непрерывное зелёное поле, только в некоторых местах разрезаемое заросшими каменными дорогами, которые в последнее время используются всё реже и реже, и, вполне возможно, что скоро Город Магов будет полностью окружён живой стеной. Такое буйство растительности здесь началось после одной из крупнейших битв за время Войны Богов, когда в землю было выплеснуто огромное количество энергии. С некоторым усилием оторвавшись от окна, я начал спускаться по винтовой лестнице вниз. На стенах повсюду были какие-то надписи и рисунки, хранящие в себе теперь уже непонятные послания от наших далёких предков. Просто не верилось, что такое грандиозное сооружение, как Башня Волшебников может вскоре полностью развалиться, если сейчас же не начать укреплять стены подземелья. Пока что это было невозможно из-за обитающих там монстров. Кстати, даже если подземелья развалятся, ещё не всё будет потеряно: маги смогут несколько дней удерживать Башню целой. Выйдя, наконец, на свежий воздух, я решил больше не терять времени и сразу отправился в невысокое здание неподалёку – цели моего путешествия в Геффен. Редакция газеты «Новый Мидгард» выглядела довольно невзрачно, особенно учитывая одноцветные стены и простой белый потолок, однако чувствовалось, что здесь все увлечены работой. Если за несколько лет существования газета ещё не распалась, значит, она приносила прибыль. Несколько секунд я постоял у входа, лелея слабую надежду заметить лицо того самого журналиста, но вскоре я бросил это дело и прошёл в кабинет начальника. Он почти ничем не отличался от остальных комнат здания, если не считать стол, явно сделанный из редкого дерева, которое в Мидгарде не растёт. Человек, сидевший за столом, не соответствовал стандартному образу начальника: толстого и неповоротливого. Вовсе нет, это был вполне обычный человек, по телосложению, разве что, больше напоминающий рыцаря или крестоносца. - Меня зовут Роберт, - представился я. - Я Эдвин, - ответил он и, встав и обойдя стол, протянул мне руку. Эдвин… странное имя. У меня оно почему-то ассоциировалось с низеньким мужиком с большим пивным животом, то есть с полной противоположностью тому Эдвину, который сейчас стоял передо мной. – Я чем-то могу вам помочь? - Да, мне хотелось бы знать, почему интервью со мной не попало в ваш номер газеты? – спросил я тоном возмущённого клиента. - Странный вопрос, мы печатаем только то, что считаем нужным… - не став дождаться ответа, Эдвин задумчиво продолжил. – Роберт… Как ваша фамилия? И на какую тему было интервью? - Роберт Шаклин. Разговор был три дня назад, на тему прошедшего аукциона и катара. - О катаре? – удивился Эдвин. – Нет, вы точно что-то путаете. У нас серьёзная газета, мы не занимаемся глупыми и нереальными вещами, такими, как катары, которые убивают и подобными бредовыми слухами. Я абсолютно точно уверен, что ни один мой сотрудник не работал в этом направлении. Да это просто немыслимо! - Вы абсолютно уверены в этом? Никто не мог заняться… так скажем, самодеятельностью? – прищурился я. - Вы же понимаете, что у меня работают серьёзные люди, которым просто не интересно заниматься проверкой всякой ерунды. Посудите сами… - Хорошо, спасибо, - прервал я Эдвина. – Вы мне очень помогли. До свидания, - попрощался я и вышел. Эдвин удивлённо смотрел мне вслед. Было понятно, что он удивлён тому, что разговор вышел таким коротким, но мне не хотелось тут задерживаться, тем более что впервые за последнее время у меня начали появляться более-менее разумные идеи. Возвратившись домой, я собирался зайти к Аделаиде поделиться кое-какими соображениями и узнать её мнение, да и просто провести с ней время, но все мои планы неожиданно рухнули. Под моей дверью лежало письмо. В этом не было бы ничего необычного, ведь за неделю ко мне приходят около десяти писем, если бы оно не было от моего старого «друга» Моргана. Мы были соседями в Морроке и вместе тренировались в Гильдии Убийц, но, в отличие от меня, Морган зарабатывал себе на жизнь всякими делами на самой границе закона или даже за нею. Тем не менее, пока что он не доставлял больших неприятностей Мидгарду, поэтому активной охоты за ним не велось. В общем, все были довольны. В письме Морган просил меня прилететь в Моррок к двум часам дня и недвусмысленно намекнул, что ему очень не понравится, если я не появлюсь. Поскольку до встречи оставалось полчаса, я отложил все остальные дела и начал раздумывать над линией поведения. Морган пришёл не один, рядом с ним всегда были убийца и бандит, игравшие роль телохранителей. В последнее время он вообще без них никуда не выходил – видимо, дела у Моргана шли неплохо, а значит, уже появились и враги. Я не боялся, что Морган попробует меня убить или ограбить, нет. Несколько лет назад я даже помогал ему в различных небольших делах, за что он был мне и по сей день благодарен: иногда моя помощь оказывалась неоценимой. - Ро-оберт! Давненько мы с тобой не виделись! - протянул Морган, разведя в стороны руками, как будто пытаясь меня обнять. Я вёл себя более сдержанно: в конце концов, в последний раз мы виделись не так уж давно, когда мне пришлось расследовать ограбление, совершённое одним из его людей. - Да уж, немало времени прошло, - сказал я. – Дела-то у тебя как? - Расту понемногу. Но рос бы ещё быстрее, если бы ты смог мне помочь, - посерьёзнев, сказал Морган. Оба его телохранителя всё так же безмолвно стояли у него за спиной. - Морган, ты же знаешь, что я больше не помогаю тебе. Эти времена давно прошли. Да и насколько я вижу, - я красноречиво взглянул на стоящего за его спиной бандита, - помощь тебе и не требуется. Если ты позвал меня только ради этого, то я, пожалуй, пойду. - Не-ет, Роберт, ты меня не понял, - усмехнулся Морган. – Мне требуется помощь совсем другого рода, - прищурившись, так что его глаза стали какими-то злыми, убийца добавил. – Где катар? - Какой ещё катар? – спросил я, сначала даже не поняв, о чём он говорит. - Ну Роберт, не притворяйся. Катар, серебряный, с аукциона. Где он? - Морган, да ты просто… - Перед тем, как ты скажешь, что у тебя его нет, позволь тебе кое-что рассказать, - начал Морган, видимо, предвидя такое развитие событий. – Ты был близким другом этого алхимика. Ты знал о свойствах оружия. Ты был дома у Нильсона. Теперь ты просто занимаешься ерундой, бегаешь по всему Мидгарду, задаёшь людям глупые вопросы, но всё это только для виду. Ну что тебе ещё нужно? У кого катар может быть, кроме как не у тебя? Скажи сейчас, или я всё равно узнаю. Ты не сможешь прятать его вечно. - Ты что, следил за мной? – вместо ответа спросил я. – И журналист – это тоже твой человек? - Не увиливай от ответа, - после секундного сомнения сказал Морган, но я понял, что был прав. – Ты скажешь или нет? - Скажу. - Я слушаю. - Я не знаю где он. - Черт подери, Роберт, почему ты такой упрямый!? – Морган хлопнул кулаком по своей ладони. – Зачем тебе катар? - Ладно, Морган, если тебе так будет проще, то знай, что катар находится в Юно, севернее города. Пройдёшь по дороге четыре с половиной километра, там будет камень, похожий на голову Бафомета. Встаёшь западнее камня, отсчитываешь сто восемьдесят два шага, поворачиваешь на юг, считаешь ещё сто восемьдесят два шага. На этом месте копаешь яму глубиной четыре метра, потом копаешь боковой проход под землёй длиной… Сначала Морган внимательно и немного удивлённо меня слушал, но когда я дошёл до слов «копаешь боковой проход», он понял, что я над ним просто издеваюсь. - Когда-нибудь ты пожалеешь об этом! – перешёл он на крик. – А теперь проваливай отсюда! Но учти! – добавил он мне в спину. – Что мне придётся применять крайние меры! Вот это уже был настоящий тупик. Тот, кого я подозревал, неизменно оказывался невиновен. Сначала Антонин, который почти два часа ждал прибытия своего друга, потом Джастин, которого вообще не было в городе, а теперь и несуществующий журналист. Преступника как будто бы не было. А было ли преступление?
Вот и концовка, надеюсь все же прочитаете. Написано в целом может и не идеально, но идея неплохая как мне кажется. _____________________________________ На завтрашний день было назначено небольшое и необязательное для посещения совещание детективов, на котором каждый смог бы высказать свои догадки. У меня никаких догадок больше не было, и я собирался посетить совещание. Поскольку мне не хотелось приходить туда с пустыми руками, я подумал, что мне надо ещё раз заехать на место преступления, но сначала решил увидеть Аделаиду. Она жила в скромной, но, как я убедился, весьма уютной квартире на втором этаже дома в южной части Пронтеры. Дверь Аделаида открыла почти сразу после моего звонка. - О, привет, Роберт! – обрадовалась она мне. – Я как раз сделала чай, проходи. Молчаливо кивнув, я зашёл внутрь. Аделаида сегодня была с длинными распущенными волосами – как, впрочем, и всегда: ей нравился такой имидж. Она одевалась всегда в яркие – зелёные, красные, синие, – цвета, которые хорошо сочетались с её узким и длинным лицом. Тёмные глаза всегда выглядели как-то ласково, а острый подбородок оптимистически смотрел вперёд. - Как там продвигается расследование? – спросила Аделаида, когда мы сели за стол. - Плохо, - устало сказал я. – Уже проверил все версии, которые были, а результат нулевой, - добавил я, взглянув на Аделаиду. Мне показалось, что при этом с её лица исчезло какое-то гордое выражение, но, скорее всего, мне это только показалось. – Антонин невиновен, того крестоносца вообще в городе нет, и не будет ещё некоторое время, в общем – кого бы я ни проверял, он оказывался здесь ни при чём, - поделился я с ней этой проблемой. Как и следовало предполагать, от этого мне стало немного легче. – Может, у тебя есть какие-то идеи? - Идеи…? – она задумчиво подняла взгляд вверх. – Ну, может, убийца – это тот, кто знал о катаре? – неуверенно спросила она. - Я тоже так думал. Как видишь, результатов никаких нет. Ладно, не будем об убийстве… - я вздохнул. – Тебе, наверное, после всех визитов детективов эта тема надоела. Кстати, тебе со слежкой никто не надоедает? Все в порядке? - Ох, эта слежка! Как они мне надоели! – возмущалась Аделаида. – Нигде даже места спокойного не найти – повсюду они. И главное – ради чего…? - Послушай, если они тебе так надоели, я могу попробовать попросить оставить тебя в покое: я завтра буду на совещании. Хорошо? - Это было бы прекрасно! Спасибо, Роберт, - сказала Аделаида и допила сладковатый чай из своей чашки. После этого, захватив с собой и мою чашку, уже давно пустую, она пошла принести добавки. Пока Аделаиды не было в комнате, я осматривал обстановку квартиры. Впрочем, смотреть тут было почти не на что: вполне обычные полупустые книжные полки, несколько небольших деревянных шкафов для одежды. А вот, впрочем, кое-что новенькое: на одной из полок стояла клетка, внутри которой сидела серая мышь. Когда Аделаида вернулась с двумя полными чашками, я спросил у неё: - А что это за клетка там? - Эта? – она обернулась и посмотрела на мышь. – А, это Ден. Поймала его у себя в квартире, представляешь? Хотела выбросить на улицу, а он такой милый, посмотри сам, - Аделаида, улыбнувшись, сняла с полки клетку и поставила на стол. – Он, правда, пока боится людей, так что я его не выпускаю, но ничего, скоро привыкнет. Ден сидел в центре клетки и действительно как-то опасливо посматривал чёрными бусинками-глазками на гигантов-людей, окруживших его, как ему казалось, со всех сторон. Мы ещё немного поговорили на разные темы, и я удивился, как быстро пролетело время – если я хотел сегодня успеть на Биалан, нужно было выходить прямо сейчас. Попрощавшись с Аделаидой, я пошёл к центральной площади. Дом Нильсона безмолвно стоял передо мной: не шуршали листьями деревья, не пели птицы, плеска воды почти не было слышно – словом, создавалось впечатление, что после смерти алхимика время здесь будто бы остановилось. Внутри особняка тоже совершенно ничего не изменилось: покинуто стояли стулья у стола, ожидая гостей, на тумбочке валялись всякие мелочи, нужные в повседневной жизни, двери комнат одиноко стояли распахнутыми настежь. Сквозь окна пробивались редкие лучики солнца, разрезая пол комнаты на тёмные и светлые полосы. Весь этот дом навевал тоску. Я прошёл в лабораторию. Там тоже ничего не изменилось: повсюду были клетки с мёртвыми животными. На полу валялась тонкая книжка – лабораторный журнал. Я поднял его и начал быстро пролистывать. «Первая клетка: рана на левой лапке. Смерть через три секунды». «Вторая клетка: рана на шее…» И так далее. Смотреть на это было просто противно… Впрочем, перед тем как закрыть журнал, я случайно заметил, что некоторые животные имеют свои клички – видимо, так Нильсону было проще. Все они основывались на каких-то внешних особенностях животных, например, тут были клички вроде «Рыжая Лапка» и просто «Серый». Я склонился над одной из клеток: в ней на спине лежала полностью белая мышь, только на одной из лапок шерсть была рыжая. Видимо, это и была «Рыжая Лапка». Я решил пройтись вдоль всех клеток и сравнить записи в журнале с тем, что было на самом деле, надеясь найти несоответствие. Не знаю, зачем я это сделал… Даже если бы оно обнаружилось, это свидетельствовало бы только лишь о невнимательности Нильсона. Впрочем, все сведения в журнале оказались верными. Уже собираясь выйти из лаборатории, я всё же кое-что заметил. В той клетке, в которой, судя по записям, находился «образец Серый», как его называл Нильсон, лежала обычная белая мышь. Это было странно: не мог же алхимик перепутать серый цвет с белым! Я оглядел лабораторию, но серой мыши нигде не обнаружилось. Хмыкнув, я пошёл к выходу из этой комнаты. Я пытался найти в доме какие-то следы пребывания здесь других людей в день убийства, хоть и понимал, что бесполезно что-либо искать здесь спустя три дня, к тому же детективы уже наверняка перевернули весь дом в поисках улик. Я поднялся на второй этаж по скрипучей лестнице, прошёл по мягкому ковру в комнаты для гостей. В каждой из них был установлен достаточно просторный шкаф, чтобы уместить внутри человека. Однако я не смог спрятаться там: помешали полки. Осмотрев ещё несколько удобных мест, для того, чтобы спрятаться (среди них были подпол, узкий проход между стеной и книжными полками в библиотеке и ещё парочка мест, куда я бы спрятался, будь я преступником), я уже совсем отчаялся что-либо найти, подошёл к окну и выглянул наружу. Единственным примечательным предметом там был переполненный мусорный бак. Мусор никто не вывозил уже три дня… Я вышел на улицу и начал бесцельно слоняться по острову, потому что до корабля в Излюд оставалось ещё больше часа. Не спорю, здесь мне просто повезло. Не знаю, как меня занесло к мусорному баку, тому самому, который я видел из окна, но когда я проходил мимо него, то почувствовал очень резкий запах, от которого сильно захотелось чихать. Зажав нос, я пригляделся, пытаясь отыскать источник «аромата», и увидел… белую тряпку. Вы-то наверняка не помните, как ещё в день убийства, когда я пришёл в дом к Нильсону, то заметил в его руках эту самую белую тряпку. Но у меня хорошая память – именно поэтому я и стал детективом. Впрочем, сейчас я не придал этому предмету особого значения, тряпка стала уликой несколько позже. А пока же, когда я, наконец, дождался корабля, то решил ещё раз зайти к Аделаиде – необходимо было с ней поговорить. - Привет, Роберт! – обрадовалась она мне, когда открыла дверь после моего звонка. - Садись, - зайдя к ней, хмуро сказал я и кивнул в сторону стола. Аделаида удивлённо посмотрела не меня, но всё-таки села. - Где ты была в пять часов вечера три дня назад? – спросил я. Аделаида так вытаращилась на меня, что я, не дожидаясь её ответа, добавил: - Не притворяйся… - начал я, и тут мой взгляд упал на клетку с Деном, стоящую наверху. – Что это с ним? Мышь лежала на спине и подёргивала лапками. Аделаида вскочила с места, сорвала клетку с полки и понесла её на кухню, я побежал за ней. Там она поставила клетку на стол, достала из тумбочки какую-то салфетку, и, почему-то бросив её в клетку, стала теребить мышь, постоянно повторяя «Ден! Ден, что с тобой!?» и иногда поглядывая на меня, как бы умоляя что-то сделать. Я просто тупо стоял рядом. Вдруг ни с того ни с сего Ден перестал дёргать лапами, кое-как перевернулся, и стал осторожно оглядываться вокруг. Не обращая внимания на то, что облегчённо говорила Аделаида, я ходил по кухне, принюхиваясь. Запах здесь показался мне знакомым… Девушка, замолчав, удивлённо наблюдала за моими действиями. Наконец, я подошёл к тумбочке, из которой Аделаида взяла салфетку, и открыл её. Впрочем, мне пришлось сразу же её закрыть: оттуда шёл резкий запах, от которого хотелось чихать… Я взглянул на Аделаиду. Она посмотрела на меня. - Ты знала всё о катаре. Ты была знакома с Нильсоном. Ты вполне могла приплыть туда на том же корабле, на котором я отправился тогда домой. У тебя в доме появилась мышь, исчезнувшая из лаборатории. Теперь эти салфетки. Ты расскажешь мне всё? – тихо спросил я. - Расскажу, - тоже шепотом ответила мне Аделаида.
Как бы поступили вы в этой ситуации? Поддались ли бы вы тому чувству к Аделаиде, которое неизбежно наросло бы в вас за время общения с ней? И жили бы с этой тайной вечно? Я не знаю, как поступили бы вы. Зато я точно знаю, что о том, что я сделал, мне не пришлось жалеть до конца своей жизни. День близилось к вечеру, но я знал, что детективы никогда не прекращают работу так рано. Войдя в кабинет Леонарда, я прямо с порога сказал: - Я нашёл убийцу. Дальнейшее было делом техники. Дом Аделаиды со всех сторон был окружён: до поры до времени детективы должны были вести себя тихо. План состоял в том, чтобы я вывел Аделаиду из дома, и тогда её уже легко было бы схватить. Самое главное, чтобы она ничего не заподозрила. Ошибки быть не могло, но… Едва я позвонил в дверь её квартиры и открыл её, в меня полетел деревянный стул. - Ты предал меня! – кричала Аделаида. – Я тебе доверилась, а ты!.. Пока я уворачивался от летящего на меня стула, Аделаида быстро побежала к окну. - Стой! Не надо! – крикнул я, ожидая, что она сейчас выпрыгнет. Но вместо этого девушка встала на самый краешек карниза лицом в комнату, и прыгнула вверх, уцепившись на верхнее окно. Через секунду она была уже в другой квартире. Да-а… такой трюк можно было проделать только после долгих тренировок. Я не знал, что Аделаида занималась акробатикой. Так или иначе, я выбежал на лестницу и стал взбегать по ней вверх. Примерно на половине пути я услышал шум спускающегося лифта, и сразу стал спускаться. В спешке я не услышал, как лифт остановился где-то ниже и снова поехал вверх. Я понял это, только когда Аделаида проехала мимо. Она перехитрила меня! Когда я поднялся на верхний этаж, люк на крышу был уже открыт – он никогда не запирался на ключ. Я поднялся по ступенькам, и успел только заметить, как Аделаида по натянутой верёвке перебирается на крышу соседнего дома. Я уже хотел последовать за ней, но не успел: Аделаида перерезала единственный путь к ней. Фактически, я остался ни с чем. - Она на другой крыше! Быстрее! – крикнул я детективам внизу. Впрочем, это они и без меня уже знали. Я же начал спускаться вниз, успев заметить, как Аделаида спрыгнула с высоты третьего этажа на землю, села на лошадь, которая галопом понесла её к центру Пронтеры. Машин в Мидгарде было пока очень мало, и стоили они дорого. По улицам города неслось десятка два лошадей, в том числе и моя, и даже один автомобиль. Аделаида резко свернула в узкий боковой переулок. Все, кто успел среагировать на её движение, поехали за ней. - Аделаида! Остановись, пожалуйста! – крикнул я, но она даже не повернула головы. Ого! Она вдруг сделала такой трюк, который не каждому профессионалу был под силу, тем более – в такой ситуации: с бегущей лошади прыгнуть и зацепиться за открытое окно второго этажа! Лошадь пробежала ещё несколько метров и остановилась, Аделаида же исчезла в одной из квартир. Окно сразу же закрылось. - Кто-нибудь, в дом, быстро! Остальные – окружают и следят, чтобы она не вылезла! Я и кто-то ещё, обучавшийся воинскому искусству, ведь против такого опытного воина, как Аделаида, новичку было не выстоять, вбежали в дом через дверь. Я начал осматривать квартиры слева, а мой напарник – квартиры справа. Мне повезло: из-за одной двери слышались возбуждённые голоса. От моего удара дверь сразу открылась, в комнате стояла Аделаида и убеждала какую-то верещавшую старуху, что она – не воровка и не собирается никого убивать, так что пусть та не поднимает такого шума. Оглянувшись на звук открывшейся двери, девушка прищурилась и достала двуручный меч. К сожалению, я оставил мой однозарядный пистолет дома, так что придётся сражаться по-настоящему. Звать на помощь было уже поздно, да и я всё равно был уверен, что не проиграю. Как только мы достали оружие, хозяйка квартиры сразу куда-то спряталась. Я был уверен, что она наблюдает за нами. Я смазал катар ядом и приготовился к схватке. Мы немного походили вокруг небольшого стола, и я первым нанёс удар, но немного не дотянулся. Аделаида сразу попыталась сильно ударить по моей вытянутой руке, но я успел её убрать. Впрочем, какие-то искры с оружия до меня долетели, но я не обратил на них внимания. Сильный удар Аделаиды пришёлся по столу, который разломился пополам. Я толкнул его в её сторону, а когда стол ударил Аделаиду по ногам, нанёс удар, но она успела мечом прижать моё оружие к столу. Я выдернул катар, отскочив назад. Аделаида попыталась достать меня горизонтальным ударом, я пригнулся, но она сразу же обрушила на меня меч сверху вниз. Мне ничего не осталось, кроме как спрятаться за стулом; тяжёлый меч переломил его спинку и оставил глубокую царапину на сиденье. И опять мне в глаза посыпались искры, я снова отмахнулся от них. Я отбежал к буфету, надеясь немного отдышаться, но Аделаида была уже тут как тут и ткнула остриём меча мне в лицо. Я снова увернулся; меч разнёс вдребезги дверцу буфета, оттуда посыпалась какая-то посуда и склянки, которые разлетались, ударяясь об пол. Я воспользовался моментом и швырнул рукой в Аделаиду подставку с кухонными ножами. Многие из них не попали в цель, но всё же один поцарапал ей руку. Кровь закапала на пол. Начало было положено. Краем глаза я заметил, что в квартиру на шум прибежал мой напарник, но взмахом руки я приказал ему не вмешиваться. Не хватало только лишних смертей. Я перепрыгнул через стоящий рядом диван, Аделаида от меня не отставала. Она уже перегнулась через него, занеся над головой меч, но в этот момент я перевернул диван, положив его спинкой на пол. При этом с него на пол полетели тарелки, рассыпалась какая-то еда. Это действие принесло и куда больший эффект: диван ударил Аделаиду, она потеряла равновесие и начала падать. В этом я немного помог ей, ухватив за руку и бросив себе за спину. Сбив по пути треугольную табуретку, Аделаида врезалась спиной в книжный шкаф, который опасно закачался, и, наконец, упал прямо на лежащую девушку, переломившись при этом пополам. От перелома Аделаиду спасла только надетая кольчуга. Всё вокруг теперь было усеяно старыми книгами и журналами, вывалившимися из шкафа. Аделаида сразу же вскочила, готовая к обороне, но я уже был в другом конце комнаты. - Может, закончим? – тяжело дыша, предложил я. - Слишком поздно, - ответила Аделаида. - Ты сломаешь себе жизнь. - Ты уже это сделал! Когда сообщил обо всём детективам! - Нет, это ты сделала выбор, когда решилась на убийство! Не обращая внимания на мои слова, Аделаида бросилась в атаку. Я был готов отразить любой её удар своим любимым воровским приёмом, но то, что сделала Аделаида, предугадать было почти невозможно. Оттолкнувшись одной ногой от расщеплённого надвое стола, она ухватилась руками за люстру и двумя ногами ударила меня в грудь. Я был к этому не готов, поэтому после удара отлетел к окну, чуть было не вывалившись из него, но всё же от моего удара рукой стекло разбилось и мелкими осколками вылетело на улицу. Хорошо, что я тоже догадался надеть броню. Я услышал шум упавшей люстры – видимо, та не выдержала веса Аделаиды. Теперь пол был усеян ещё и битым стеклом. Когда я встал на ноги, девушка была уже возле меня. Я бросился вперёд и вниз от её удара, сорвавшего со стены большой кусок обоев, выставив вперёд катар. Искры с её меча чуть было не ослепили меня, но я всё же довершил начатое: вонзил лезвие в бедро девушки. Аделаида вскрикнула, и ударила меня здоровой ногой в бок, так что мне пришлось откатиться в сторону. Дальнейшее было моей ошибкой: вместо того, чтобы сразу подняться на ноги, я немного задержался на полу, рассчитывая, что Аделаида не сразу продолжит бой, за что мгновенно поплатился: найдя в себе силы, девушка вонзила меч мне в ногу. Стиснув зубы, я попытался достать её катаром, так что Аделаиде пришлось сразу вытащить меч, чтобы увернуться. Сил на слова уже не осталось. Была только одна мысль – победить. Прихрамывая, я отступил к двери, Аделаида тоже не спешила нападать. Сейчас одно неверное движение могло решить исход схватки. Я ждал атаки, чтобы провести свой любимый приём, который должен был обеспечить мне победу. Мы немного походили вокруг опрокинутого дивана. Никто не хотел атаковать. Вдруг хлопнула входная дверь в квартиру – наверное, это был сквозняк от разбитого окна. Воспользовавшись тем, что я отвлёкся, Аделаида ударила меня остриём меча. К счастью, я успел среагировать. Подцепив её меч острым концом катара, я увёл его немного в сторону, развернулся и повёл её меч дальше себе за спину, одновременно подставляя Аделаиде ногу. По инерции её меч ударился в дверь комнаты, переломив её и тем самым окончательно завершив наш погром в квартире: больше здесь ломать уже было просто нечего. Аделаида сразу повернулась, но уже не успела отразить мой удар катаром в живот. Острое лезвие вспороло броню, как ржавую жестянку, и неглубоко вошло под неё, но этого было достаточно. Меч выпал у неё из руки; Аделаида попыталась удержаться на ручку двери, но её пальцы разжались, и она упала лицом вниз. - Она мертва? – спросил мой напарник, оглядывая сломанную мебель, усыпанный битым стеклом и щепками пол, разбитое окно, треснувшие дверь и шкаф, упавшую люстру, валяющиеся где попало мелкие предметы, перевёрнутый диван и сломанный пополам стол. Я не ответил. Бросив катар и взъерошив себе волосы, я, хромая, побрёл к выходу из квартиры. У нас было не принято хоронить преступников, поэтому на следующее утро мешок с телом Аделаиды дожидался сожжения в специальном здании, расположенном чуть западнее столицы. В это же время должны были состояться похороны Нильсона. Без лучших друзей мир казался каким-то серым, и даже дождевые тучи накрыли город, чётко отражая моё настроение в этот момент. Остаётся только добавить, что катар был благополучно найден, и тихо без лишнего шума уничтожен. Ах да, и конечно же, меня ждала награда в пятьсот миллионов зени, которую должны были вручить с минуты на минуту. Церемония вручения прошла довольно тихо и за закрытыми дверьми. Здесь были и Леонард, и мэр Пронтеры, и многие другие важные личности. Они пожимали мне руку, говорили всякие пустые слова, но мои мысли были заняты совсем другим… Мне дали произнести речь, после чего все деньги оказались на моём счету в банке. Они не стали больше меня задерживать, потому что видели моё состояние. Выйдя из здания на центральную площадь к Мемориалу, я пошёл на юг Пронтеры, но, пройдя совсем немного и оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что за мной никто не следит, свернул направо в подворотню. Там я остановился и три раза быстро моргнул. От стены отделилась фигура в чёрном капюшоне, накинутом на голову, и очень широкой тёмной куртке, скрывавшей фигуру. Руки человек держал в карманах. - Всё в порядке? – тихо спросила фигура. Я молча кивнул. - Тогда поторопимся, - всё также тихо продолжил человек. – Похороны уже состоялись. Стараясь не попадаться людям на глаза и не выходить на главные улицы, мы прошли к кладбищу, расположенному рядом с церковью. Могил там почти не было: здесь лежали только люди, умершие от старости, и то не все. Им даже священники не могли ничем помочь. Мы без труда отыскали семейный склеп, мой спутник достал ключ и отпер его. Мы вошли в тесное помещение с затхлым запахом, в которое почти не пробивались лучи солнца. В центре его стоял лакированный дубовый гроб, в котором, как вы уже наверняка догадались, лежало тело Нильсона. Я помог человеку сдвинуть его тяжёлую крышку. Алхимик безмолвно лежал внутри. - Момент истины, - прошептал я. Мой спутник взглянул на меня, но промолчал. Я достал из кармана свёрнутое полотенце и положил его Нильсону на лицо. В склепе запахло чем-то знакомым. Некоторое время ничего не происходило. Я уже начал волноваться и стал поглядывать на человека в тёмной куртке, стоящего рядом со мной. Он тоже заметно волновался. К счастью, всё обошлось. Сначала дёрнулась рука Нильсона, затем стало видно, что он глубоко дышит. На то, чтобы он пришёл в себя, требовалось много времени. Наконец, он открыл глаза и сразу начал громко чихать. Мы этого не предвидели, так что я поскорее убрал полотенце с его лица. Хорошо, что в это время на кладбище не было никого, кто мог бы нас услышать. - Нильсон, ты… - широко улыбаясь, начал я. – Наконец-то я скажу тебе в лицо: ты просто сумасшедший! Я посмотрел на моего спутника: откинув капюшон с лица, Аделаида утирала слёзы. Нильсон сел в гробу, потёр глаза и сонным голосом спросил: - Какой сейчас день? Я жутко хочу есть. - Тебя «не было» три с половиной дня, - ответил я. Нильсон прошептал что-то вроде «ещё бы полдня, и мне конец». - Нильсон, Роберт… - тихо сказала Аделаида. – У нас всё получилось, понимаете? Получилось! – девушка обняла вылезшего из гроба Нильсона, а затем и меня тоже. – Сколько тебе дали? – спросила она меня. – Пятьсот? - Да. С твоей ногой, надеюсь, всё хорошо? - Нормально, - Аделаида опустила взгляд вниз, на рану, которую я вынужден был ей оставить. Впрочем, как и она мне. - Как у тебя всё прошло? – спросил Нильсон Аделаиду. – Никто ничего не заметил? Это было самым опасным в нашем плане. - Ничего подобного, самой опасной частью была твоя смерть, - ласково глядя на Нильсона, сказала Аделаида. – А у меня всё было отлично. Времени, чтобы нарисовать рану, было предостаточно, Антонин тоже молодец, всё проделал тихо и незаметно. Работники крематория меня в лицо никогда не видели, и даже если они расстегнут мешок, то увидят там только женщину на вид лет тридцати пяти. Я слышал, как Нильсон облегчённо вздохнул. Похоже, что в отличие от меня, он серьёзно волновался. - Кстати, Роберт, нам надо будет как-нибудь повторить дуэль, только уже без поддавков, - улыбнувшись, сказала мне Аделаида. - Обязательно, - засмеялся я. – Ну ладно, Антонин, наверное, нас уже заждался там с полным столом еды. Пошли. Ну что, кажется, пришло время всё объяснить, верно? Вы должны простить меня, что с некоторого момента я рассказывал вам не всё – я просто хотел вас удивить. Итак, слушайте. Всё началось несколько лет назад, когда Нильсону в голову пришёл этот план. Тогда это был просто некий план, который он даже не надеялся претворить в жизнь, потому что он казался ему безумно сложным, к тому же для этого требовалось минимум три человека. Со временем план превратился в навязчивую идею, и Нильсон уже жил только ради того, чтобы когда-нибудь ему удалось совершить задуманное. Предпосылкой для появления этого плана стало сваренное им самим зелье. Зелье, обладавшее редким свойством: замедлять все процессы в человеке или любом другом животном до такой степени, что без специальной аппаратуры, которой в Мидгарде вообще ещё не было, нельзя было сказать, жив человек или мёртв, а если выразиться более точно, то смерть человека была просто налицо. Пульс не ощущался, температура тела падала. Зелье могло бы стать ещё одним ядом, ведь в больших количествах оно убивало очень быстро, но алхимику удалось изобрести противоядие, возвращавшее человека к жизни. Но использовать его нужно было не позднее, чем через четыре дня: в противном случае, человек умирал. Яд начинал действовать примерно через пять минут после введения. Интересно то, что «умершего» таким образом человека или животное нельзя было воскресить: ведь на самом-то деле смерти не наступало. План Нильсона был одновременно и прост, и сложен. Для его осуществления требовалось три человека. Первый был «жертвой», которая принимала яд и «умирала». Второй был убийцей. Третий был тем, кто это убийство раскроет. Тут ещё требовалось улучить подходящий момент. Слухи об оружии, способном убивать, в Мидгарде ходили уже давно, так что убийство должно было быть совершено в тот момент, когда они достигнут апогея. Наконец, три человека - сам Нильсон, Аделаида и Антонин – были найдены, оставалось только ждать. Появления того катара стало катализатором начала действия. Нет, конечно, катар не мог никого по-настоящему убить. Нильсон вообще резко отвергал все подобные слухи, считая их настоящим бредом. Задача состояла в том, чтобы заставить поверить всех остальных. Сразу после покупки катара план был приведён в действие, и уже сразу же чуть было не провалился. Виной этому совершенно неожиданно оказался я. Аделаида уже ввела яд Нильсону, когда вдруг в дверь его дома на острове Биалан позвонил я. Пришлось как можно быстрее приводить алхимика в чувство, поэтому он и выглядел таким сонным, когда говорил со мной. Не стоит и упоминать о том, что тряпка, лежавшая в его доме была пропитана противоядием. Лабораторный журнал и дневник Нильсона тоже от начала и до конца были фикцией: алхимик написал их заранее, и всё это ради того же самого – заставить поверить. Записка была необходимостью – Нильсон не хотел лишних проблем с тем, чтобы его пришлось бы выкапывать из-под земли, чтобы «оживить». Всем мышам и животным в лаборатории тоже было введёно зелье. Теперь сложность заключалась в том, чтобы не проговориться. Именно это, кстати говоря, не удалось Антонину – в моём разговоре с ним он случайно упомянул время убийства, которое знать никак не мог. Именно с этого момента я начал кое-что подозревать. Впрочем, из-за Аделаиды план тоже чуть было не провалился. Дело в том, что ей так понравилась одна из мышей, выбранных Нильсоном для экспериментов, что она не смогла устоять перед тем, чтобы оживить мышь и взять её к себе домой. Конечно же, в тайне от Нильсона, потому что он бы ни за что ей этого не разрешил. Ей повезло, что несоответствие записей в лабораторном журнале с реальным положением дел заметил только я. Слишком поздно выяснилась и неприятная особенность противоядия - при долгом нахождении на воздухе, оно начинает очень резко пахнуть. Именно это и стало тем фактом, после которого мне всё стало окончательно ясно. Изначально план был таким: Антонин «раскроет» убийство и сообщит обо всём детективам. После этого они погонятся за Аделаидой, а она в свою очередь спрыгнет с крыши одного из домов на мостовую. Поскольку она сделает это не где попало, а в заранее определённом месте, ей ничего не грозило. Антонин, как её близкий друг, первым прибежит к ней и быстро введёт ей яд. Антонин получает заслуженную награду, Аделаиду, как преступницу, вместо оживления повезут в крематорий. Так как это здание не охраняется, Антонину не составит труда заменить тело Аделаиды на тело другой женщины. Это самое «тело другой женщины» уже было откопано на одном из кладбищ Мидгарда. Специально была выбрана самая молодая (для хоть какого-то сходства с Аделаидой), умершая от болезни – именно поэтому священники не смогли её воскресить. После подмены Антонин «оживит» Аделаиду, они вместе «оживят» Нильсона, поделят деньги и спокойно разойдутся. Не наделай они ошибок, план именно так бы и завершился – совсем без моего участия. Когда я пришёл к Аделаиде, чтобы разоблачить её, я искренне думал, что она – убийца, а Нильсон по-настоящему мёртв. Аделаида, решив, что пятьсот миллионов зени можно поделить и на четверых без особых потерь, рассказала мне всё. Видели бы вы моё потрясение! План был немного изменён: раскрыть убийство должен был я, а затем мне, как хорошему бойцу, надо было подраться с Аделаидой, причём обязательно оставив как можно больше разрушений, и обязательно при свидетелях. Смазав клинок «Зельем Нильсона» (оно начинало действовать не сразу, поэтому ещё некоторое время мы могли драться, после того, как я раню Аделаиду), я нанёс ей сначала настоящую рану в бедро, а затем, разрезав броню у неё на животе, порвал несколько пакетов с бычьей кровью, находившихся у неё на теле. Всё это выглядело как убийство. Антонину досталась другая работа: нанести Аделаиде на живот краску так, чтобы она выглядела как реальная рана. Девушка заранее научила его тому, как надо наносить грим – благо, она это делать умела. После всех этих сложностей подменить труп было просто детской забавой. Деньги мы разделили так: 100 миллионов – Антонину, 150 – мне, и 250 – Аделаиде с Нильсоном, ведь после этой истории они стали жить вместе. Вы спросите, что же всё-таки случилось с нами? Ничего особенного, скажу я вам. С Антонином у меня связей почти не было, Аделаида с Нильсоном уехали куда-то очень далеко, чтобы переждать шум, вызванный этой историей, а я… вы не поверите, но я не бросил работу детектива. Сменив свою маленькую квартирку и заведя собственный кабинет, я продолжал заниматься любимым делом. Разве что ездить на работу стало чуть дальше. Я сожалел только об одном – нам четверым не было уготовлено места в истории, как людям, совершившим действительно идеальное преступление. Вздохнув, я встал с обитого мехом кресла и вышел на балкон. Над головой у меня было тёмно-синее небо, какое бывает только в горах, вместо горизонта – острые пики далёких вершин; я вдыхал свежий и вкусный холодный воздух, глядя с балкона четырёхэтажного особняка вниз, на раскинувшееся во всей красе Бафометово Озеро. ________________ Вот. Конец) Надеюсь вам понравилось. А теперь уезжаю до 18, надеюсь смогу таки победить лень и за это время хотя бы начну дописывать одну задумку, которая пока готова ровно на 2/5...
Собери в один файлик и отправь на почту мне о___О мну на работе почитает! начала читать понравилось, но дома некогда((((
